Где-то я все-таки готовила себя к тому, что застану только клочки по закоулочкам. Поэтому, когда открыла двери и увидела одинокого возлюбленного, первой мыслью была: «Тварь успела спрятаться!».
- Там! – словно в подтверждении своих слов палец ткнул в сторону трубы. – Там!
Или это очень компактная тварь, или… Я уже не знала, что и думать.
- Ничего не вижу, - отозвалась я, посветив телефоном в зловещую темноту.
- Да вот же он! – палец брезгливо ткнул в паучка, мирно сидящего на паутинке.
- Паук? – спросила я, не веря своим ушам и глазам.
- Да! Убери его! – поморщился брезгливо герой, заглянувший в лицо смерти.
- Ладно, - вздохнула я, пожимая плечами. В этот день у меня сильно пошатнулась вера в мужчин.
Я смотрела на свои руки. И вот как этот человек смог убить меня? Это же – сын маминой подруги! Тот самый, о чьей жизни я знала больше, чем о своей.
Мы просто не сошлись характерами. Он оказался чистоплюем и занудой, искренне полагая, что единственная цель женщины – отмывать квартиру. Что она рождается с тряпкой и тазиком, поэтому роды проходят так больно и долго. Потому что тазик не пролезает.
Я всхлипнула, растирая слезы. Мне было так грустно, словно все ужасные мысли навалились на меня и стали давить на больную мозоль.
Он был уверен, что к нам в любой момент вломятся корреспонденты журнала «Форбс», чтобы заснять будущего миллионера в его естественно среде обитания. Я же была уверена, что не вломятся.
Он был уверен, что если женщина вышла из дома, то либо в магазин, либо изменять. И если ее нет в магазине, выбирающей огурцы. То она уже выбрала себе огурец для коротких и приятных встреч.
Я схватила подушку, прижав ее к себе. Нет, я все еще не верю! В такое сложно поверить!
Он считал, что фотография – это не серьезно. И терпеть не мог, когда я куда-то уезжаю для фотосессии. Однажды в детстве он где-то прочитал, что все художники спали со своими натурщицами. И был уверен, что я еду на чужую свадьбу именно с целью осчастливить сразу всю свадьбу собой.
Он был слишком правильным, чтобы…
- Убить меня, - всхлипнула я, растирая слезы.
Мне всегда казалось, что убийцы не работают в крупных банках, что они не покупают себе консервы «Мясо криля» по пятницам, не бегают по квартире в одном носке с криками: «Я опаздываю!», не помогают соседке занести диван…
- Он даже ни разу не поднимал на меня руку! – почти вслух заметила я. – Нет, постоянно ворчал, что я все делаю неправильно. Даже фотографирую неправильно. И в стиральную машинку складываю вещи тоже неправильно.
Я трубно высморкалась, роняя еще две слезинки.
- Да как ты… - возмутилась скатерть, когда я поняла, что сморкаюсь в нее. – Труперда!
Внезапно комнату озарил яркий свет.
- Подождать, сказала ты, - послышался недовольный голос Змия. – Недолго, сказала ты.
- Я просто … очень скромная и решила сбегать домой, - ответила я, снова сморкаясь в скатерть.
- Кто это сделал? – пристал Змий, глядя на меня. Я распахнула глаза, не понимая, о чем это он.
- Я спрашиваю, кто довел тебя до слез?
Судя по голосу, Змий не шутил.
А я чувствовала, что сейчас разревусь.
- Ничего, - отмахнулась я, тихо поскуливая о своем. – Я сегодня узнала, что умерла! Как бы умерла! И теперь ты пришел убить меня! Окончательно!
- Погоди, а ты что? Не знала? – удивился Змий, стоя надо мной.
- Нет! А откуда я узнаю? – всхлипнула я, а по голове пронесся гремящий локомотив. Он привез целую партию грустных мыслей.
- Понятно, - поморщился Змий. – Ну, и чего ты разревелась?
- Потому что я – как бы умерла, - всхлипнула я, трубя в скатерть. Она уже охрипла от возмущения. Зато я чувствовала себя так, словно сходила во все направления, куда она меня посылала.
- Я нечисть, - прошептала я, ужасаясь этой мысли. – Нечисть! Ни там, ни тут! Короче, полудохлая.
- Подумай сама! Что лучше? Быть вечно молодой красавицей, жить столетиями или состариться и умереть? – с улыбкой спросил Змий, стоя надо мной.
- Эм… - округлила глаза я, чувствуя, как по щеке скатилась слезинка. – С этой стороны я не думала… Тут ответ очевиден! Разумеется, красавицей! Но… Я должна была как-то предугадать! Как-то предвидеть, что ли!
И я снова разревелась. «Куда разгружать?», - крикнули внутри меня мужики с лопатами, глядя на вагоны, подвезших свежую порцию страданий.
Я вздохнула, вытирая слезы бахромой. Нет, он прав, конечно. Человек вряд ли может оборачиваться, дышать под водой, путешествовать по лужам…
Меня резко обняли и прижали к себе. Я честно размазывала сопли по его алой груди, а потом подняла глаза.
Он такой… такой… красивый… Почему я раньше этого не замечала? Или замечала?
Эта мысль поймала меня врасплох. И почему-то ужасно заинтриговала. Я пошатывалась, чувствуя, как меня уводит куда-то в сторону. «Налево!», - хихикнула мысленно я.
- Ты пришел, чтобы меня убить? – спросила я, чувствуя, что грозовые тучи вокруг меня, вдруг стали проясняться. Теперь они были цвета ванили…
Нет, все-таки он красив. И глаза такие, что прямо душу скребут. И страшные и красивые. Прямо, как у котика… Муррр…
Вокруг меня все подплывало, но я смотрела на Змия, который склонился к моим губам. Я даже встала на цыпочки, умоляя, чтобы меня целовали быстрее, а не то упаду.
- Так, - внезапно нахмурился Змий, вглядываясь в мое лицо. Эй! А где мой поцелуй?
Он недоверчиво принюхался, а я уже обиделась.
- Знаешь, - вздохнул он, придерживая меня за подбородок. – Наверное, я бы многое отдал за то, чтобы ты так жаждала моего поцелуя, сердце мое. Да вот только, понимаю, что это не ты.
- Что значит, не я? – удивилась я, качаясь, как тонкая березка на ветру.
Меня отпустили, а я чуть нее упала.
- То и значит, сердце мое, - усмехнулся Змий, проведя рукой по моим волосам. – Я не буду тебя целовать. Поспишь, тогда поговорим.
