Восточные народы взирали на постепенный захват белыми людьми господствующего положения в Индийском океане с чувствами, варьировавшимися в соответствии с тем, насколько оказывались затронутыми их интересы. Можно сказать, что большинство азиатских народов, с которыми контактировали португальцы, с коммерческой точки зрения разделялись на две группы: одна состояла из непосредственных производителей экспортных товаров Востока, а другая – из перекупщиков, которые покупали товары у производителя и везли в то или иное место для перепродажи. В первую группу попадало почти все прибрежное население Индии и большая часть народов Малайского архипелага, во вторую – мореплаватели северо-западной части Индийского океана, по большей части арабы, и жители земель, расположенных между Индийским океаном и Средиземным морем, где жило смешанное население – египтяне, сирийцы, левантинцы, турки. Производителей не слишком интересовало, кому они продавали свои товары, арабам или европейцам, пока они получали хорошую цену, и, хотя многие правители испытывали тревогу из-за португальских завоеваний, промышленное и сельскохозяйственное население их опасений в основном не разделяло. Однако перевозчики, выполнявшие функцию торговых посредников между Востоком и Западом, оказались вытесненными португальцами и имели все основания считать европейское вторжение в восточные моря явным злом.
Кроме двух упомянутых коммерческих категорий существовала и третья, интересы которой оказались задетыми. Речь идет о населении и правителях тех малайских островов, которые добывали средства существования не мирной торговлей, а грабежом. Они также воспротивились приходу европейцев, но не потому, что это помешало их установившимся торговым отношениям, а потому, что португальцы разрушили созданную ими систему изымания материальных благ. Не будучи моряками океанского плавания, островитяне все же чувствовали себя в своих водах как дома, и, являясь по натуре храбрыми и жестокими, они вовсю пользовались преимуществами своего положения на морских путях между Тихим и Индийским океаном. Для них перевод большей части грузов, идущих через Малаккский пролив, на суда, имеющие тяжелое вооружение, стал серьезным ударом. И хотя жители Малайского архипелага постоянно враждовали друг с другом, они пребывали в полном согласии в отношении к португальцам и никогда не упускали шанса показать это.
Но какие бы чувства ни испытывали арабы, жители Индии или Суматры и других малайских островов к европейцам, все они понимали, что безопасность позиций белых людей в восточных портах зависит от возможности поступать как вздумается на воде. Лишившись господства на море, на которое европейцы часто и открыто упирали при дискуссиях с восточными правителями, они быстро утрачивали свои позиции и на суше. Однако, к счастью для европейцев, у азиатов не было знаний о войне на море как науке – разве только у жителей Ближнего и Среднего Востока, но и те не могли сравниться в этом вопросе с атлантическими народами. Являясь в общем-то умелыми судоводителями, ни малайцы, ни арабы так и не сумели построить корабль, сравнимый по боевым качествам с каракой, галеоном или фрегатом. Кроме того, они не пришли к пониманию того бесспорного факта, что простое скопление кораблей без организации и способности маневрировать как единый флот не является инструментом победы. С течением времени они кое-чему научились у европейцев, но полученных знаний оказалось недостаточно, чтобы вернуть утраченные позиции, и все введенные ими усовершенствования касались только вооружений. Они никогда не проявляли ни малейших способностей к военно-морской тактике. Поэтому европейское господство в Индийском океане, установленное да Гама, Алмейдой и Албукерки, никогда не подвергалось серьезной угрозе. Некоторую опасность представляли только египтяне и турки. Против египтян португальцы могли бросить все свои силы в этом регионе, хотя наступление имело место только в первые годы европейского морского господства на Востоке, поскольку у португальцев не было удаленных позиций, требовавших постоянной обороны. А когда на сцене появились турки – это произошло на более позднем этапе (турки захватили Египет в 1517 г. – Ред.), им постоянно препятствовали экстренные ситуации, возникавшие в других частях их тогда чрезвычайно обширных восточных владений.
По всем перечисленным причинам история Индийского океана на протяжении столетия после смерти Албукерки не была историей завоеваний или крупных перемен, как десятилетие до его смерти или век, наступивший после. Это было время постоянного напряжения и непрерывных раздоров, но тем не менее общая ситуация была стабильна и неизменна. Несмотря на то что португальцы постоянно подвергались нападениям то здесь, то там, их ни разу не удалось ниоткуда вытеснить, и, даже потерпев где-нибудь поражение местного значения, они всегда рано или поздно восстанавливали утраченные позиции, за исключением одного случая. Для моряка или солдата полное описание такого периода часто представляет значительный интерес как иллюстрация определенной системы или политики обороны, проходящей постоянное испытание. Подробности методов, с помощью которых белый человек сохранял свои позиции, являются в высшей степени поучительными. К примеру, рассказ о семи больших атаках на португальскую морскую торговлю и наземные поселения в Малаккском проливе, начатых разными малайскими султанами, может послужить учебником, не говоря уже об описаниях морских операций против турок, арабов и сингалов. Но для широкого круга читателей пространное описание многочисленных конфликтов, результатом которых становятся лишь незначительные изменения позиций сторон, является таким же скучным и утомительным, как, например, описание окопной войны, в которой атаки и обстрелы проводятся непрерывно, а видимых результатов почти нет. А поскольку настоящая книга не является учебником и не претендует на ранг исторической хроники, эта часть истории Индийского океана приведена кратко.
Как уже говорилось, общий стратегический фронт португальцев был представлен северными берегами Индийского океана от Адена и Ормуза до Малакки. Эти три удаленные точки были региональными центрами сбора и погрузки на суда грузов из прилегающих районов. Чтобы понять главные интересы португальцев так, как они сами их рассматривали, следует помнить, что грузы на этом этапе всегда считались более важными, чем поселения на берегу, являющиеся всего лишь огороженными складскими участками, в них собирались товары, ожидающие отправки. Их считали ценными только из-за грузов, которые могли находиться там в момент нападения. Даже Гоа в первую очередь был торговым центром. Потеря одного из этих пунктов на несколько месяцев влекла за собой лишь разрушение складов (если они были пустыми) и гибель немногочисленного персонала. Но если склады были полными, лиссабонская казна пустела на год – до комплектования следующей товарной массы. Поэтому защита небольших местных торговых судов, которые свозили товары для выгрузки на берег, была столь же важной, как и защита самих складов.
Португальцы обычно отправляли груженые суда домой каждый год группой в начале сезона попутных северо-восточных муссонов, то есть осенью, так что они быстро преодолевали расстояние до экватора. Только несколько судов оставалось возле каждого из трех упомянутых выше пунктов – они выполняли двойную задачу. Во-первых, они защищали местные каботажные суда, которые привозили грузы для отправки в будущем году, а во-вторых, сдерживали арабских конкурентов. Эти стражи являлись также главной защитой поселений, поскольку все враги, достаточно сильные, чтобы атаковать на суше с перспективой успеха, во всех случаях были расположены так, что первым делом они должны были пересечь водное пространство. Поселения на Индостане, естественно, были исключением. Из всех удаленных эскадр та, что находилась в Малаккском проливе, была самой изолированной, поскольку из-за муссонов не имела надежд на подкрепление с октября по май. Эскадры в Ормузе и Адене могли рассчитывать на поддержку летом из Мозамбика, а зимой из Гоа. В результате в Малакке потребности торговли входили в противоречие с требованиями стратегии, потому что чем больше накапливалось грузов для отправки в Португалию, тем меньше оставалось судов для их защиты. Командующему эскадрой всегда было очень трудно найти золотую середину: если он отправит слишком много судов, то рискует безопасностью района, а если отправит слишком мало, то, скорее всего, вызовет недовольство властей в Лиссабоне, чьи аппетиты были воистину ненасытными.
