Это нападение, хотя Ормуз и выстоял, дало португальцам серьезный повод для размышлений. Они не просто лишились большой партии товаров и многих товарищей по оружию, которых теперь ожидала ужасная судьба гребцов на галерах. (Туркам для этого нужны были десятки тысяч крепких пленных. Например, в морской битве при Лепанто (1571 г.), где было захвачено 117 турецких кораблей (галер и галиотов), союзники (Венеция, Испания и др.) освободили 12 тысяч гребцов-христиан. На потопленных 107 турецких кораблях гребцы, прикованные к своим местам, естественно, утонули. Основная масса гребцов (и вообще рабов) в Османскую империю поставлялась из Крыма после набегов крымских татар на русские, украинские и польские земли. Число невольников отсюда за XV–XVIII вв. составило 3–5 миллионов. – Ред.) Престижу страны был нанесен такой сильный удар, что он мог поколебать ее позиции на всем Востоке. В Адене отступление кораблей было неизбежно из-за огромного численного превосходства противника и потому существенно не повлияло на престиж. Но в Маскате португальцы оказались наголову разбиты и на суше, и на море. Зная, что вскоре об этом будут говорить в каждом порту на юге Азии и что только немедленный реванш спасет имидж европейцев в глазах жителей Востока, португальцы, не теряя времени, снова подняли флаг в Маскате и вооружили цитадель. А чтобы обезопасить Маскат от повторного нападения турок, португальцы увеличили численность кораблей в Ормузском проливе – за счет Малакки.
Сделанные шаги отвечали своей цели в том смысле, что обеспечивали безопасность позиций на входе в Персидский залив, которым турки не пытались угрожать еще несколько десятилетий. Но истина заключалась в том, что все португальские позиции на Востоке, от мыса Доброй Надежды до Китая, были спасены от полного уничтожения только тем, что турки как нация оказались неспособными к действиям в открытом океане. Если бы они ощущали коммерческий импульс, подталкивающий жителей Североатлантического побережья совершать самые рискованные поступки в морской истории, они бы давно выбили португальцев из Индийского океана. После этого они без труда повернули бы поток ценных грузов, двигавшийся на запад вокруг мыса Доброй Надежды, обратно, вернув его в старое русло, проходящее по территориям, ими захваченным. Являясь очень могущественной и воинственной нацией, твердо закрепившейся на берегу Индийского океана на позициях, имевших огромные стратегические преимущества, турки могли бы получить все, что угодно, если бы проявили хотя бы немного предприимчивости. Им не мешали никакие сомнения, и в этот же самый период они совершили гигантский скачок в овладении искусством морских сражений на Средиземном море. Однако, сообразно своему складу характера, турки испытывали отвращение к хождению по мокрым палубам, если, конечно, оно не обещало немедленного обогащения и для этого не надо было далеко ходить – разве что в Левант или на Черное море. Они никогда не принимали решение о выходе в открытое море для дальнего перехода и, если не считать коротких набегов на близлежащие участки побережья, просто стояли и с завистью смотрели, как горстка представителей небольшого европейского государства преодолевает половину земного шара, чтобы увести у них из-под носа огромные богатства. Посему, хотя они и не отказались от желания ликвидировать господство Португалии в восточных морях, на деле они лишь слегка потеснили европейцев на окраинах этих морей.
А тем временем торговля Португалии продолжала процветать и в середине XVI века, достигнув наивысшего расцвета в третьей четверти этого столетия во время двадцатилетней мирной передышки, последовавшей за второй вражеской атакой на Маскат. Но это процветание вызывало алчность новых правителей малайских государств, которых еще на свете не было во время первых нападений на Малакку. Они упрямо верили, что на месте своих отцов справились бы лучше. Длительное перемирие ослабило уважение, с которым относились к португальской эскадре в Малаккском проливе их отцы и деды. Да и собственные малайские флотилии теперь стали больше, чем у прежних правителей, и были лучше оснащены. На многих кораблях, как на европейских галерах, в носовой части стояли орудия. Маятник войны, отклонившийся на запад во время правления Сулеймана Кануни, начал двигаться в обратную сторону через Индийский океан. После турецких рейдов на Маскат португальская эскадра в Малаккском проливе стала меньше, что тоже внесло свою лепту в последующее развитие событий. В 1572 году началась вторая серия нападений на этом направлении, и в течение четырех лет их отражение требовало всей энергии португальцев.
Каждый год в начале осени тот или иной малайский правитель обрушивал на Малакку всю силу своего оружия. Первые две попытки были сделаны правителем Ачеха, но были встречены на море и отбиты. Этого оказалось достаточно, чтобы беспокойный султан некоторое время сидел дома, однако португальцы ошибочно предположили, что этот разгром послужит уроком и другим малайским правителям, и не укрепили свою эскадру кораблей. За эту ошибку они заплатили высокую цену. Яванский правитель тоже захотел попытать счастья и осенью, после второй неудачи воинства Ачеха, прибыл в Малаккский пролив во главе трехсот отлично вооруженных кораблей, полных солдат. Перед такой демонстрацией силы португальцы не устояли, и корабли были вынуждены уйти в открытое море, тем самым открыв противнику путь для высадки и нападения на город. Стремясь ускорить его захват, яванские корабли направились вверх по реке, однако, как и на большинстве рек юга Азии в это время, ее уровень понизился, и раньше, чем удалось прорвать фортификационные сооружения на берегах, проа очень прочно сели на мель с перспективой сняться только зимой. Информация о сложившейся ситуации неведомым образом достигла командира португальской эскадры, которая все это время оставалась неподалеку, и у него появилась возможность эффективно вмешаться. Приблизившись к входу в гавань, он сумел перехватить продовольствие, предназначенное для осадившей город армии, которое поступало на невооруженных судах, с деморализующими последствиями для яванцев. Осаждающие сами оказались в блокаде. Они умирали от голода и гибли в сражениях в таких количествах, что, когда с приходом весны их суда вновь оказались на плаву, выяснилось, что на них почти что некого грузить. Поскольку с началом летних муссонов ожидался подход нового португальского флота, осада была поспешно снята и немногочисленные уцелевшие яванцы удалились восвояси. Правда, их все же оказалось достаточно, чтобы не допустить создания португальцами помех их отступлению.
Так закончилась третья попытка взять Малакку, и португальцы настолько уверовали, что она станет последней, что даже уменьшили число постоянно находившихся здесь судов до трех. Но жителям суматранского Ачеха хватило годовой передышки, чтобы воспрянуть духом и, вдохновившись очевидной слабостью военно-морских сил противника, нанести еще один удар. Собрав сотню проа, они погрузили на них свою армию и снова вышли в море. В этот раз им улыбнулась удача, и корабли португальцев были уничтожены – возможно, из-за очень слабого ветра. Армия Ачеха высадилась на берег, чтобы с ходу захватить город, но потерпела неудачу. Оборона Малакки была настолько хорошо организована, что город продержался до следующего года, когда должен был подойти очередной португальский флот, и малайцы сняли осаду.
Тем самым завершилась вторая серия попыток захвата Малакки, и прошло более полувека, прежде чем над городом снова нависла угроза со стороны азиатского противника. Защита Малакки стала эпосом стойкости, мужества и отваги. Два поколения португальских офицеров несли здесь сложную и опасную службу своей стране, и, несмотря на многочисленные атаки, португальский флаг продолжал реять над Малаккой. Тридцатью семью годами позже он был спущен европейской рукой. После многочисленных неудачных попыток захватить португальские грузы малайские правители, наконец, отказались от них, посчитав, что в этом вопросе судьба против них. Но и португальцы понесли потери и решили, что если пролив вообще стоит удерживать, то делать это следует эффективно. На два сезона торговля прервалась, и только соответствующая военно-морская защита могла дать гарантию того, что подобное не повторится. Малакка заняла первое место при решении вопроса о распределении флота на зиму, конечно, после портов Индии, а Ормуз и Маскат были признаны менее важными с точки зрения торговли.
