В очень важном, но часто недооцененном вопросе содержания и технического обслуживания флота, участвующего в боевых действиях вдали от своих берегов, который редко правильно понимали во Франции, британский адмирал тоже имел большие преимущества. Он обладал внушительными резервами орудий, боеприпасов, леса, рангоутного дерева, полотна, канатов, продовольствия и воды. Все это находилось близко к театру военных действий – в Мадрасе. Кроме того, ему была обеспечена поддержка батарей на берегу, когда он бросал якорь для ремонта или получения снабжения. Лишившись Пондичерри, французы не имели аналогичной базы ближе, чем на Маврикии, то есть на расстоянии месяца пути, хотя Пондичерри никогда не был в этом отношении равен Мадрасу. Но, учитывая, что Сюффрен мог перевозить большие количества дополнительного пороха и припасов на транспортах под его эскортом, а также имел возможность получить продовольствие и пресную воду от голландских союзников на Цейлоне, отсутствие передовой базы не лишило этого человека упорства и наступательного духа, несмотря на яростное сопротивление. В то же время приобретение защищенных якорных стоянок, где можно было переждать следующие зимние муссоны, чтобы не возвращаться на Маврикий и оставлять Бенгальский залив противнику, считалось остро необходимым и занимало важное место в его программе. Тринкомали был идеальным вариантом, но находился у англичан. Поэтому Сюффрен решил, что Тринкомали следует вернуть. В плане операций он в первую очередь предусмотрел уничтожение Хьюза, чтобы расчистить путь для всего остального. Далее следовала высадка армии для помощи Хайдер-Али, чтобы вытеснить британцев из Индии, потом захват Тринкомали и использование его в качестве базы флота, контролирующего все морские подходы к Индии до самого конца войны. Такой план, будь он успешным, изолировал бы британские гарнизоны и вдохновил армии местных противников Британии против них на всей территории полуострова. В общем, в Сюффрене любой военно-морской офицер мог бы узнать настоящего художника.
Девять линейных кораблей, стоявших на рейде Мадраса, когда французы прибыли в Бенгальский залив, были первым и самым серьезным препятствием, которое Сюффрену предстояло преодолеть. Благодаря везению он встретил на переходе и захватил десятый корабль, который направлялся в Мадрас. После помещения на борт призовой команды – а на его кораблях было достаточно людей, и он вполне мог себе это позволить – французский адмирал получил весомое преимущество над своими противниками – двенадцать линейных кораблей против девяти. Под его эскортом находилось пятнадцать– двадцать транспортов, и, таким образом, Хьюз утром 15 февраля увидел в подзорную трубу на горизонте около тридцати кораблей. Британский адмирал еще не знал о смерти Д’Орва и предполагал, что флотом командует именно он. Поэтому он не ожидал смелой и тем более немедленной атаки, тем не менее количество кораблей внушало опасения. Хьюз решил, что, если он будет вынужден вступить в бой, лучше это сделать при поддержке береговых батарей. Он приготовился к бою и стал наблюдать, ожидая следующих действий противника. Эти действия оказались такими, каких следовало ожидать от такого нерешительного человека, как Д’Орв, потому что, произведя рекогносцировку в течение одного или двух дней, французский флот снова повернул на юг и направился к Цейлону. На самом деле это была военная хитрость Сюффрена, желавшего выманить Хьюза подальше от береговых батарей, и она оказалась успешной. Французский адмирал правильно рассчитал, что англичане забеспокоятся о безопасности слабо укрепленного Тринкомали. Следует отметить, что на протяжении всей долгой борьбы, после того как Хьюз узнал, с каким противником ему предстоит иметь дело, соперники легко предсказывали действия друг друга. А пока что, увидев, в каком направлении идет противник, Хьюз приказал поднять якорь и устремился в преследование, считая, что преследует Д’Орва. Ему даже повезло захватить несколько транспортов, отставших от эскорта из-за плохого судовождения ночью. В течение двух дней Сюффрен продолжал делать вид, что убегает, до тех пор, пока британские корабли не отошли далеко от своей базы. Этот трюк и сам Хьюз использовал впоследствии. Затем он неожиданно развернулся и 17 февраля нанес удар, надеясь, что численное превосходство даст ему решающую победу в одном сражении.
И здесь французскому адмиралу пришлось получить первый опыт нелояльности и некомпетентности подчиненных. Управление частью его кораблей было таким небрежным и неумелым, что линия распалась на части и организованная атака превратилась в хаотичную стычку, которая продолжалась, не принеся решающих результатов до тех пор, пока ее не прервала темная тропическая ночь. Поскольку некоторые британские корабли были слишком серьезно повреждены, чтобы немедленно продолжать сражение, Хьюз решил, что следует отступить, и под покровом темноты ускользнул в Тринкомали, который теперь был значительно ближе, чем Мадрас. И Сюффрену на следующее утро уже некого было атаковать. Пока ни один корабль не был ни потоплен, ни захвачен. С другой стороны, они временно разошлись в разные стороны, и французский адмирал знал, что он может вернуться на Коромандельский берег и высадить армию в помощь Хайд ер-Али без риска быть атакованным во время сложной и тонкой операции по высадке нескольких тысяч солдат с открытого моря на необорудованный берег. Поэтому Сюффрен на некоторое время отложил поиски Хьюза и, отправившись в северном направлении, успешно высадил на берег солдат и выгрузил оборудование для лагеря. После соединения французов с силами султана Куддалур вскоре пал. Таким образом, эта важная часть его миссии была выполнена. Но пока британский флот не был выведен из строя – уничтожен или захвачен, – снабжение морем армии оставалось под большим вопросом.
Пока Сюффрен занимался высадкой, Хьюз старался форсировать ремонтные работы в Тринкомали, и уже через две недели его флот был готов к началу новых операций. Британский адмирал точно не знал, куда ушли французы после боя, но опасался, что уже опоздал и не сумел предотвратить высадку французской армии. Теперь он мог помешать французам, только перерезав морские пути. Предвидя, что Сюффрен подыскивает удобную базу для случая продолжительной войны и, возможно, нагрянет в Тринкомали, британский адмирал решил первым делом укрепить этот порт, доставив туда дополнительные войска и орудия из Мадраса, если, конечно, получится. Успех такой операции зависел от того, удастся ли ее провести втайне от французов, которые в это время находились между Мадрасом и Тринкомали в исключительно удобной позиции для прекращения морского сообщения между этими портами. Правда, они до сих пор не знали, куда делись британцы после их ухода с поля боя. Хьюз пошел на риск и вышел в море из Тринкомали, держась за пределами видимости земли, и благополучно прибыл, не обнаруженный противником, в Мадрас. Там военные власти согласились с тем, что Тринкомали следует укрепить, и на борт кораблей были погружены войска и орудия. В этот момент фортуна улыбнулась Хьюзу. Его флот пополнился еще двумя линейными кораблями, только что прибывшими из Англии и по счастливой случайности не обнаруженными разведчиками Сюффрена. Но местные шпионы сообщили французу о появлении Хьюза в Мадрасе, и, когда англичане вышли в море, они встретили французский флот. 12 апреля состоялось второе сражение. Если не считать некоторых тактических деталей, оно оказалось повторением первого. Некоторые французские капитаны настолько небрежно относились к сигналам с флагманского корабля, что организованного передвижения, как хотел командир, снова не получилось, и британские и французские официальные сообщения о сражении существенно отличаются, и не только в деталях. С уверенностью можно утверждать лишь то, что главный удар французов пришелся на центр британской линии, где началась несколько сумбурная, но отчаянная схватка, в которой ряд кораблей, в том числе оба флагмана, получили серьезные повреждения.
