— Прошу, не гневись! — Амир вскочил на постели и бухнулся на колени перед посланником Нальмунаши. — Молю простить меня за нанесенную обиду, о святейший! Я не желал поставить под сомнение твои слова! Просто… просто я знаю свой народ. Они бы никогда…
— Как ты, в таком случае, объяснишь это?! — Рука вестника качнулась вперед, и только сейчас Фатир заметил, что все это время ангел держал какой-то объемный мешок.
Ноша гостя с металлическим позвякиванием тяжело плюхнулась на пуховую перину, и судя по тому, как подбросило от ее падения государя, весила она весьма немало.
Правитель трясущимися руками принялся распутывать завязанный узлом ремень, а когда, наконец-таки, справился, то обнаружил, что никакой это был не мешок, а прямоугольный отрез легкого шифона. Точно такого же, из которого шьют плащи для его особо отличившихся гвардейцев… Они вот уже который десяток лет считались предметом высочайшей гордости и вожделенной наградой за подвиги для любого Аль’сура. А внутри…
Перебирая десятки искореженных бурджахов, амир никак не мог унять дрожь в своем теле. Без сомнений, это элементы облачения лучших шахирских солдат. Вот только сейчас многие маски оказались перекручены, сплющены, а то и вовсе разорваны какой-то неведомой силой. Силой посланника неба…
— Я не знаю, как мне оправдаться перед тобой, святейший, — горестно признался наконец Фатир. — Мне ни о чем подобном не докладывали… я… мне просто нечего сказать…
— Это произошло минувшим днем в Хундуде, — припечатал ангел, и амир вдруг ощутил себя юным мальчишкой, которого отчитывал строгий наставник. — Сотня твоих Аль’сура напали на трех честных путников, находящихся под покровительством неба. Мне пришлось вмешаться, но твои солдаты не сложили оружия.
— Мои воины не могли напасть без причины! — Пылко воскликнул правитель, прижимая руки к груди. — Наверняка, это было какое-то недоразумение!
— Это недоразумение, — с нажимом молвил небесный житель, — пролилось кровавым дождем на один из твоих городов, Фатир Эль Шех. Ты считаешь, что это пустое слово может оправдать их смерти?
— Я смиренно молю о снисхождении, святейший, но не ради себя… — амиром и в самом деле овладело несвойственное ему безразличие к собственной судьбе. — Я прошу не лишать мой народ своего правителя в столь нелегкое для всех нас время. Скажи, как я могу загладить вину своих людей, и я это сделаю! Клянусь Нальмунаши!
— Для этого ты должен восстановить справедливость, Фатир, — туманно поведал высочайший гость. — Когда-то давно в столице твоей страны свершилось подлейшее и ужаснейшее злодеяние. Но самое худшее, что преступнику все сошло с рук.
— Скажи мне кто он, и велю тотчас же воздеть его голову на кол! — Яростно стиснул кулаки правитель. Амиру стало даже любопытно, что же это за подонок такой, если его мерзкие поступки побудили вестников истинного бога спуститься на землю?!
— Нет, ты не станешь трогать его, — в очередной раз удивил государя посланник создателя. — Справедливость должна свершиться иначе. Скажи, Фатир Эль Шех, тебе известен род Эль Муджах?
— Да, святейший, я знаю этих людей…
— Главу этого дома зовут Имисаль?
— Все верно, этот уважаемый воин принял бразды правления в своей семье больше десяти лет назад, после того как…
— Именно об этом я и хотел тебе поведать, — перебил амира ангел. — Этот подлец отравил своего племянника, спровоцировав войну с родом Гази. А потом подставил наследника своего брата, из-за чего молодому Владеющему пришлось бежать из страны.
— Я… но я слышал совсем другую версию событий, святейший! Все говорят, что…
— Не слушай, что говорят люди, — наставительно воздел палец крылатый гость. — Они пересказывают друг другу ту ложь, которую им скормили и потворствуют рождению новой несправедливости. Хочешь, я поведаю тебе, как все было на самом деле?
— Да, святейший! Открой мне истину, и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы смыть этот позор с совести моего народа!
— Тогда внимай мне…
И Фатир Эль Шех обратился в слух, погружаясь в историю отвратительного обмана, которая уходила корнями в те далекие годы, когда страной правил его старший брат…
* * *
— Экзарх Месиз, простите меня, что дерзнул оторвать вас от дел. Но я смиренно прошу вашего совета…
Могучий воин согнулся в почтительном поклоне, и паладин криво усмехнулся, глядя на коротко выстриженный затылок визитера.
— Полноте, брат мой, — благосклонно махнул ладонью элитный боец Ордена, — я всегда рад помочь своим соратникам делом или добрым советом. Говори же, что тебя заботит?
— Вам этот повод может показаться недостойным, — повинился жрец, — но прошу, дослушайте до конца…
Молчаливым кивком Месиз показал собеседнику, что тот может продолжать и ни о чем не беспокоиться.
— Экзарх, дело в том, что ко мне совсем недавно обратился мальчишка, который утверждал, будто служил под вашим началом на пятой заставе…
— Данмар? — Паладин не смог остаться невозмутимым и вскинул брови. Вот уж кого-кого, а этого странного юнца он не рассчитывал больше встретить в своей жизни.
— Именно так, он представился этим именем…
— Я в самом деле знал этого мальчишку, пусть и совсем немного. Так что же он хотел, брат?
— Он сказал, что готов рассказать нечто важное о еретиках, заполонивших Махи. Но сделает это только на Высшем Совете, в присутствии всего почтенного экзархата.
— Брат мой, только не говори, что ты приказал… — Начал было Месиз, но потом вспомнил, что обещал сначала выслушать жреца, и замолк.
— У меня были такие мысли, экзарх… — честно признался храмовник. — Я открыто пригрозил этому юному наглецу, что сдам его инквизиторам, и те выбьют из него всю правду.
— А что же Данмар? — С толикой интереса спросил паладин.
— Кхм… — воитель слегка помялся, будто сомневался в своих словах, но все же ответил. — Он мне сказал, что не боится боли, и сломал себе два пальца на руке, чтобы это доказать.
Месиз коротко кивнул, будто услышал ровно то, что и ожидал, и попросил собеседника рассказывать дальше.
— Я попытался разузнать об этом мальчишке, но ничего не сумел найти, кроме того что он три года назад появился из ниоткуда и стал Аколитом Дивинтаория. Я подозреваю, что он отступник нашего Ордена, однако меня смущает его юный возраст… умение обуздать свою боль приходит к послушникам в куда более зрелых годах. И теперь я не ведаю, как мне поступить. Принять на веру слова Данмара и озвучить их в Высшем Совете? Передать эти сведения в инквизицию? Забыть обо всем? Подскажите, экзарх, что мне делать? Я боюсь, что своим молчанием совершаю преступление не только против людских законов, но и против законов неба…
— Я тоже совершил такую же ошибку, как и ты, брат мой, — обозначил улыбку Черный щит. — Я посчитал, что этот талантливый юноша покинул нашу церковь и сбился с истинного пути. Но та ночь на заставе все расставила на свои места. На нем нет и никогда не было благословения Воргана. Он в самом деле простой воздушник…
