Однако весь шум сразу же стих, когда на другом конце улицы вдруг вынырнул куда более многочисленный вооруженный отряд. И эти бойцы, судя по раскачивающимся в такт их шагам белоснежным плюмажам, были не простыми жандармами городских закоулков, а гвардейцами Иилия. Теми самыми ауксилариями, которых император направил в Махи для моего розыска.
Палатины, в отличие от воинов наместника, вели себя куда более напористо и нагло. Они спешили к моей замершей фигуре, грубо распихивая щитами стоящих на пути людей. Им было безразлично кого угощать крепким тумаком, чьего-то слугу или зазевавшегося вельможу. И такая неучтивость вызвала куда больше возмущения у прохожих, нежели попытка увести малознакомого высокородного юношу вопреки его воле.
Однако нарастающий ропот никоим образом не умерил пыл столичных солдат. Что им возмущения здешних жителей? Они выполнят свою задачу и вернутся под крылышко своих командиров обратно в Агат. А местные аристократы могут потом хоть закидать канцелярию Иилия жалобами. Непосредственно бойцов и их десятников это уже не коснется. Успокаивать всех оскорбленных и приносить извинения будут столичные писари, а не они.
Ауксиларии быстро оценили обстановку и, кажется, узнали меня еще за десяток метров. По крайней мере, именно на таком расстоянии они синхронно извлекли широкие листовидные клинки из ножен.
— Отдай оружие, если оно у тебя есть, и иди с нами! — Не терпящим возражений тоном распорядился командир отряда, носящий самое пышное и высокое оперение на шлеме.
— Попробуй тоже самое сказать аристократу в своем Агате, — дерзко отозвался я на это милосердное предложение. — Или вы только на чужой земле можете быть смелыми?
— Эта земля не чужая, покуда принадлежит империи! — Быстро нашелся с ответом воин. — И на ней, как и везде, указ Его Сиятельства имеет высшую силу! Поэтому ты должен подчиниться и следовать с нами во дворец!
— И все же, — упрямо возразил я ему, — я не нарушал никаких законов, чтобы меня силой конвоировали в столицу. У меня может найтись тысяча веских причин, почему я не желаю говорить с Иилием. Я не его слуга и не его холуй, чтобы прибегать по щелчку пальцев, как послушная собачонка. Если ему так нужно, он может и сам приехать ко мне, а не присылать своих псов, дабы те переворачивали вверх дном Махи!
— Черт подери, молодой господин совершенно прав! — Воскликнул кто-то за моей спиной.
— Я согласен с домином Атерна! — Вторил ему другой голос. — Если император ни во что не ставит древнейший и сильный род, то каково же его отношение к иным семьям?!
— Проклятые ауксиларии, убирайтесь обратно в Агат! Там и будете выслуживаться!
— Этот юноша в своем праве, и он не хочет никуда идти с вами!
Выкрики становились все злее и агрессивней. Вокруг меня быстро собралась целая толпа, поносящая палатинов последними словами и велящая им проваливать туда, откуда они выползли. Все-таки за те месяцы, что гвардейцы вместе с наместником терроризировали аристократов в поисках меня, они успели изрядно взбесить горожан. И если жители третьего и второго колец стоически переносили такое вторжение в свою жизнь, то вот высокородные воспринимали его едва ли не личным оскорблением. И особенно болезненно реагировала на происходящее золотая молодежь. Теперь же накопившееся раздражение так и норовило выплеснуться на виновников этих неудобств.
— Отойдите от мальчишки! — Попытался перекричать нарастающий гул толпы командир ауксилариев. — Мы исполняем волю Илиия Второго Солнечного, не смейте мешать нам!
— Для тебя он домин Атерна! Вам уже ясно сказали, уходите отсюда!
Этот крик прозвучал прямо над самым моим ухом. Я повернул голову и с некоторым удивлением узнал предводителя шайки воздыхателей Линнеи Дивита, которые пытались меня проучить. Удивительно, правда? Я мог бы заподозрить неладное в том, что недавний неприятель сегодня так открыто выражает мне поддержку. Однако же, с тех пор успело произойти многое. Я одолел в Поединке Жизни Магистра, а сама Линни, ставшая причиной нашего с ними конфликта, погибла. То есть сейчас причин для вражды со мной попросту не было. Молодой аристократ вполне разумно предположил, что гораздо выгоднее заиметь такого перспективного бойца в друзьях, раз уж подвернулся такой прекрасный шанс. Тем более, что за моей спиной теперь стояла еще и мощь древнего и уважаемого рода. Пусть это несколько цинично, но таковы правила жизни в высшем обществе.
— Если вы не разойдетесь миром, — пригрозил командир ауксилариев, — то обязательно пострадаете! Мы не уйдем без мальчишки. В сторону, я сказал!
Готовность гвардейцев перейти от разговора обычного к разговору на мечах, возмутила представителей высшего света больше, чем все остальное, происходящее перед воротами Дивинатория до этого. Вокруг меня собралось изрядное количество молодых дворян, которым такой поворот событий был подобен броску перчатки в лицо. А потому голубая кровь забурлила в их венах, и с нескольких сторон послышался шорох извлекаемой из ножен стали.
— Чертовы ублюдки! — Изрыгнул кто-то очередное ругательство. — Вы смеете угрожать нам в нашем же городе?!
Обстановка стремительно выходила из-под контроля и откровенно грозила перерасти в массовое побоище, в котором палатины оказались бы в меньшинстве. Однако солдаты не демонстрировали неуверенности или нервозности, а напротив, выглядели решительно и воинственно. А вскоре стало ясно почему.
Я и раньше замечал пульсацию токов Искры, пробивающуюся сквозь ладонь командира гвардии, и догадывался, что это могло означать. И когда из-за угла стены Дивинатория на полных парах выбежал новый отряд бойцов, по численности раза в три больше того, что замер перед толпой аристократов, то окончательно убедился в своей правоте. Все время, пока высокородные и солдаты сотрясали воздух, псы Иилия сигнализировали другим своим соратникам, требуя подкрепления. И вот оно подоспело — три десятка ауксилариев, следом за которыми, перекрывая собой целую улицу, спешили полсотни народных легионеров. Тех самых, что в обществе презирали и величали не иначе как шавками.
Мои добровольные защитники напряглись, завидев столь большую организованную группу воинов Иилия. Однако опускать оружие по-прежнему не спешили. Во-первых, никто не желал получить обвинение в трусости, а во-вторых, численность аристократов даже с учетом прибывшей подмоги, оставалась не сильно меньше. Поскольку каждый из дворян считал, что достоин если не пятерых, то хотя бы троих вояк из числа простолюдинов, то становится очевидным, почему они не спасовали перед регулярной армией. Тем не менее, полсотни мечей сумели заметно остудить их пыл. И желания пролить кровь во имя какого-то мальчишки сильно поубавилось.
Но мне сегодня и не требовалось уличной бойни. Достаточно и того, что свидетели моего задержания разнесут весть об этом по всему городу. Чтобы в дальнейшем этот пожар полыхнул во всю мощь, мне требовалось сейчас заронить всего один маленький уголек, и я, как мне кажется, успешно с этим справился. Теперь эта искорка будет тлеть, подогревая умы высшего сословия и заставляя вельмож сжимать от гнева челюсти. История о том, как император наплевал на неприкосновенность дворянина будет переходить из уст в уста, пока не облетит каждую семью в Махи. И пусть она станет ярким примером того, что Иилий может сделать с любым аристократом, если пожелает…
