Роберт Кевин. Отец Гейба.
Глава 7
Роберт Кевин остановился в конце подъездной дорожки Гвен и огляделся по сторонам, изучая тихий квартал. Все было хорошо обустроено: дворы аккуратно ухожены, машины спрятаны за дверьми гаражей. Ему понравился дом, понравились идеальный порядок и вложенная в него забота. Это был дом с характером, как и сама Гвен: элегантный стиль с легкой изюмикой. Папье-маше в форме черепа в книжном шкафу. Висевшие в ванной картины с кровавыми брызгами, окаймленные рамами. Насыщенно-синие стены. Книги повсюду. Искусство, дававшее впечатление, что за каждым предметом стояла своя история. Он хотел выслушать эти истории, хотел узнать умную и сексуальную женщину, которая забралась к нему на колени на заднем сидении такси с заразительным смехом, контрастировавшим с ее профессиональным внешним видом.
Его теплые чувства растворились в момент, когда он увидел ту папку на ее столе. Ему удалось прочесть всего несколько страниц, прежде чем она прервала его, но этого было достаточно, чтобы понять, что ее консультации с Джоном Эбботтом носили глубоко личный характер. Личный и полный жестокости.
Он оглянулся на двухэтажный дом в стиле Тюдор и направился по улице, проклиная севший телефон. Прошлой ночью он не уделил внимания, куда их везло такси, но отправился на север, надеясь, что дорога выведет его к выходу из района, предпочтительно к тому, где можно найти заправку или торговый центр. Он сжал левой рукой пиджак и перешел на затененную сторону улицы. Калифорнийская жара была паскудной даже в октябре.
Если бы его сын был здесь, он бы посмеялся над ним. Гейб отпустил бы какую-то шутку о том, что Роберта в буквальном смысле поимели. Он бы спросил, почему он ушел вместо того, чтобы обсудить все с Гвен. И если бы Роберт сказал, что он пытался, а она закрылась и начала разглагольствовать о конфиденциальности, Гейб бы заметил, что он бы поступил так же.
Что было правдой. За двадцать лет работы с клиентами — порой ужасными клиентами — он никогда не нарушал конфиденциальности. Надо признать, женщина, с которой он переспал единожды, тоже никогда не копалась в его делах. Он поморщился, представив, какой была бы его реакция в таком случае. Вряд ли он бы смог сохранить спокойствие.
Мимо проехала «Вольво» с номерами Стэнфорда, и он проводил ее взглядом, не решаясь тормозить незнакомца. Впереди, на дорожке для гольф-каров, виднелся указатель с надписью «Здание клуба» и маленькой стрелкой. Вероятно, оно было где-то неподалеку.
Район казался ему знакомым, похожим на тот, где жила первая девушка Гейба. Ее родители устроили вечеринку на День независимости и чуть ли не заставили его прийти. Это было посреди суда Зентенберга, поэтому у него едва хватало сил держаться на ногах, но он пошел, а в итоге страдал три часа. Один и тот же разговор о «Чарджерс», потом о лесных пожарах, потом о выборах. Бесконечный круг скучной болтовни.
Если бы Наташа была жива, она бы пошла на ту вечеринку с ним. Ей такое нравилось. Она могла стоять с бокалом в руках и смеяться над идиотскими замечаниями, словно они были самым забавным, что она когда-либо слышала. И это не казалось притворным, что похвально, потому что она перемывала людям косточки, как только они оказывались вне зоны слышимости. По этой ее черте он не скучал. Обсуждениям за спиной не было конца и края.
За поворотом показался гольф-клуб. Он перешагнул через бордюр и повернул на широкую дорожку, ускоряясь в предвкушении доступа к телефону и кондиционеру. Он взглянул на часы, гадая, открыт ли бар в такой ранний час.
В тот момент ему очень нужно было выпить.
* * *
Бар был открыт и пустовал, его заказ — виски — приняли с ворчанием. Откинувшись на барном табурете, он потянулся, вздохнув, когда в спине что-то хрустнуло. Он был слишком стар для марафонного секса, а прошлая ночь была первой за долгое время, когда он чувствовал себя настлько… живым.
Гвен оказалась сюрпризом в постели. Страстной и требующей внимания, но и уверенной в себе. Она не прикрывалась, когда он смотрел на нее, не извинялась за целлюлит на бедрах. Может, эта уверенность появилась из-за того, что каждый день она сидела напротив убийц.
Его настроение омрачилось, и он подтянул стакан поближе.
— …Трогательное воссоединение.
Он взглянул на телевизор, поймав окончание видео, на котором обнималась семья. Стало еще хуже.
— С ума сойти, а? — бармен прислонился к колонне, засунув ладони подмышки.
— Ага, — Роберт уставился в свой стакан. Скотт Харден и его чудесное освобождение — последнее, о чем он хотел слушать.
— Вы слышали об этом, да? Ну, о том пропавшем парне, которого похитил серийный убийца? Он сбежал от него.
Пропавший парень. Не Гейб, который не смог сбежать. Скотт Харден. Везучий Скотт Харден.
Эмоции Роберта вспыхнули, когда телеведущие рассказали о побеге и воссоединении семьи. Повествование сменилось на короткое изложение истории Кровавого Сердца, поэтому он залпом осушил остатки разбавленного виски. Когда упомянулось имя Гейба, он с силой опустил стакан. Вытащив кошелек, он достал двадцатидолларовую купюру и положил ее на барную стойку.
— Спасибо.
— Не за что.
Его тревога возросла, когда он снова услышал имя Гейба. Показывали ли они фотографии? Как его босые ноги свисали из-под брезента? Его окровавленную куртку?
Он выбрался из лобби на улицу и увидел такси, движущееся по дорожке в его сторону. Подняв руку, чтобы привлечь внимание водителя, он закрыл глаза, но не смог отогнать изображение, которое они всегда показывали. Его сын в футбольной куртке, улыбающийся в камеру, на снимке, сделанном всего за восемь недель до его убийства.
Глава 8
Нита Харден предполагала, что ее сын будет тощим. Каким-то образом, вопреки законам природы, он стал толще. Теперь, когда он сидел в кабинете в вольтеровском кресле, белая рубашка на пуговицах туго обтягивала грудь, испещренную маленькими, покрывающимися корками ожогами от сигарет. Сидящая перед ним детектив Эрика Петтс поправила настройки диктофона, а затем положила его на колени. Она была первой, кто оказался в доме после исчезновения Скотта, и именно она выслушивала бесчисленные вопросы, слезы и жалобы от Джорджа и Ниты во время его отсутствия.
— Если вы устанете или захотите прерваться, дайте мне знать. И не спешите, если вам нужно обдумать вопрос, — детектив подалась вперед, полностью сконцентрировавшись на Скотте.
— Хорошо, мэм, — он был таким вежливым мальчиком. Это было единственное, с чем Джордж хорошо справился. Еще в первом классе Скотт научился говорить «пожалуйста» и «спасибо» даже раньше, чем выучил свою фамилию. Она преисполнилась гордости, глядя, как он потирает красивое лицо.
— Так, мы это записываем, просто чтобы ничего не упустить, — второй полицейский устроился в третьем кресле. Детектив Эд Гарви был большим, крепким мужчиной в очках. Он всегда излучал отчетливую недружелюбную атмосферу, как бы говорящую «уберитесь с дороги и дайте нам сделать свою работу», что выводило ее из себя. Но теперь, когда Скотт был дома, его настрой сменился подозрительным, хотя она не могла понять, по отношению к кому.
