– Митраит! Игра изменилась, время низости прошло, снова настаёт время величия. Я возьму власть в этих землях, и ты можешь стать подле меня. Мне понадобятся сподвижники и наместники, сведущие в тайных знаниях.
Колдун прошёл мимо завала и встал рядом с раскопом, который перед битвой не догадались засыпать. Теперь оттуда слышались звуки, и летела земля.
– Ты получишь не только власть, ты получишь бессмертие, как его получают все мои слуги. – Он взглянул на ведьму, и та склонилась в поклоне.
Из раскопа показался бабкин угрюмец, он пятился задом и тянул изнутри что-то большое и каменное.
Джега обронила Слово, и каменный саркофаг выбрался наружу. Колдун подошёл к нему и без усилия сдвинул крышку.
Внутри, поверх черепов, лежал длинный и тонкий меч с простой крестообразной гардой. Колдун взял его в руку и поднял над головой.
Цепь, перекинутая через его тело, пришла в движение, подёрнулась рябью, потекла и расплавилась, растекшись по всему телу, закрыв и голову. Ещё мгновение, и металл застыл чёрным тяжёлым доспехом; края его окрасились серебром, на нагруднике вспыхнул причудливый рисунок.
Колдун откинул забрало и глубоко с удовольствием вздохнул, глаза его горели красным огнём, и огонь этот, словно туман, поднимался выше, истончаясь у края шлема…
– Митраит! – Колдун взглянул на Воронцова, который всё так же стоял у окна. – Ты жаждал знаний? Ты получишь их, и даже больше, чем захочешь выучить.
По знаку старой ведьмы причащенные приволокли откуда-то снаружи котёл, а следом привели женщин, которых отбили волки. Был с ними и Фёдор. Без ружья, в оборванном кафтане, он шёл вместе со всеми совершенной безучастный и спокойный.
– Я дал тебе без платы первый урок, – продолжал чёрный рыцарь, – дам и второй. Хочешь власти и бессмертия – не жалей чужих жизней…
Колдун вложил в котёл свой меч, а причащённые стали подводить жертв и перерезать им над кровавой купелью горла.
– …не слушай голос сердца, отринь сострадание и любовь, в них нет знаний, нет силы, только слабость…
Женщины падали у котла одна за другой, вот подошла очередь и Фёдора.
Воронцов глядел на казнь, сжав кулаки. Он не слушал речей колдуна, он старался найти выход, но снова не видел его. В его очах вихрем кружились искорки, но не могли выйти наружу, сколько бы раз они ни перечитывал заклинание.
«Бах!» С галереи третьего этажа раздался выстрел! Это Демид выстрелил из своего ружья, и пуля попала точно в голову колдуну; тот пошатнулся, умолкнув… но лишь на краткий миг.
– …так обретешь власть, а я дарую бессмертие.
Плоть, разорванная попаданием пули, срасталась прямо на глазах.
«Да есть ли хоть что-то в силах человеческих, что остановило бы это исчадие ада?!» – подумал Георгий и сразу понял ответ. Нет, теперь нет, но есть и другие силы… Воронцов осознал, что в погоне за колдуном он совсем позабыл о Боге, а ведь ещё недавно он и слова колдовского не произносил без обращения к высшей силе.
– Господи, прости…
Но была ещё надежда.
– Олег, Олег! – позвал Воронцов, но послушника рядом не было.
С того самого мига, как Олег углядел в окно уродство причащенных, сидел он, сжавшись, за печью в кухне и дрожал. Страшные, свирепые и безумные создания напугали его до полусмерти. А ещё засела ему в душу обида – как же это, только он начал жить, встретил любовь, и теперь, сразу же, должен лишиться этой чудесной, новой, желанной жизни?
Так и сидел он в тёмном углу, вознося Всевышнему не молитвы, но упрёки.
А между тем Фёдора убили. Убили и женщин, но этой жертвы оказалось мало.
Колдун вынул багровый клинок и взглянул в окно, но Воронцова там уже не было. – Митраит, время на исходе, думай.
Колдун подошёл к двери и ударом ноги вышиб дубовую дверь вместе с закладом. Изнутри прогремел слитный залп, но пули лишь бессильно простучали по броне. Чтобы войти, нужно было пригнуться под притолокой, поклониться хозяевам. Колдун этого делать не стал, а очертил мечом широкую арку, и там, где проходил меч, появлялась кривая трещина. Он снова ударил, и кусок стены ввалился внутрь дома.
Перед колдуном стояли теперь казаки, татары, а впереди всех Перещибка. И хотя все видели, что не берёт проклятого железо, но не могли аки овцы идти на заклание.
– Господи, благослови, – проговорил казацкий голова и шагнул вперёд.
Он ударил горизонтально, целя в глаза, но колдун рукой в латной рукавице перехватил клинок, а сам вонзил меч в грудь хозяину хутора.
Перещибка охнул и осел на пол.
– Отец! – крикнула Олеся.
Крик её сразу потонул в шуме сечи, но его услышал Олег. Словно игла проткнул любимый голос кокон из страха и обид и вошёл в сердце. А сердце у Олега было добрым. Не разбирая дороги, парень бросился туда, в самую гущу боя.
«Защити её, Господи, защити её, всех защити, Господи!» – стучала в его голове одна только эта просьба.
Вокруг колдуна распростёрлось уже несколько тел, а напротив стоял Воронцов; он был слаб и рапиру держал нетвёрдо. Левее, рядом с телом отца, лежала Олеся. Правая рука её оканчивалась кровавой культёй, а левой она гладила отца по голове.
Олег протиснулся к любимой и упал рядом с ней на колени.
– Ты решился? – спросил колдун капитана.
– Я не стану служить тебе.
– Молодой, глупый… – Колдун задумался на мгновение. – Но я подожду, времени у меня теперь снова много.
И он повернулся к Олегу с Олесей. Нешироко размахнувшись, ударил парня мечом сверху вниз. Олег закрылся рукой. Меч встретился с мягкой, слабой, живой плотью. Сей зачарованный клинок резал и разрубал подобные преграды тысячи раз, но в этот раз преодолеть не смог. Зов Олега был услышан – меч обломился в месте соприкосновения.
Колдун застыл, как громом поражённый. Он знал в этом мире всё, он прожил сотни жизней, он играл разные роли, он даже видел явления Божественной воли, но никогда не сталкивался с ними напрямую. А теперь у него не было времени осмыслить произошедшее – дымные облака разогнал внезапный порыв ветра, и столп солнечного света озарил хутор.
– Спасибо тебе, Господи, – сказал Воронцов, и искорки рванулись из его глаз огненными жгутами.
Вихрь тяжкого жара опутал колдуна, и он закричал.
– А-а-а-а!!! – Впервые за бездну прожитых лет он испытывал боль.
Чёрные его доспехи оплавились, а сам он словно уменьшился в размерах.
Но колдун ещё сопротивлялся – переборов себя, он стал читать заклинание, и от каждого слова огонь слабел, а путы истончались.
В провале стены появилась старая ведьма. Она недолгое время глядела на поединок, словно решаясь на что-то, затем оскалилась и прыгнула вперёд, будто и не была согбенной старухой. Она подскочила к колдуну сзади и ударила его своим топором в спину. Бурое закопченное зазубренное лезвие пробило доспех, словно яичную скорлупу и глубоко вонзилось в тело.
