Одри резко поднялась с кровати, содрогнувшись всем телом, когда дверь распахнулась и на пороге, оперившись об косяк, с довольной ухмылкой возник Филипп.
Он измерил взглядом девушку и, саркастично приподняв бровь, начал говорить, как можно тише:
– Я знал, что сразу же позвонишь ему.
Одри опустила взгляд, замерев на месте. Значит, он под скрытым предлогом покинул отца и проследил за ней? Пора привыкнуть к тому, что если связываешься с самыми настоящими преступниками, то их методы никогда не будут гуманными.
– Подслушивать – уровень вашего криминального профессионализма? – проговорила она, пытаясь показать, что её совсем не испугал его нежданный визит на второй этаж.
Филипп ещё шире улыбнулся, выставляя напоказ белые ровные зубы, после чего быстро сделал несколько шагов вперед, захлопнув за собой дверь. Он игриво прикусил нижнюю губу, как только Одри широко распахнула глаза и поспешно отошла к окну.
– Ты боишься, милая? – прошептал он, резко остановившись в футе от неё.
– Вы ведь понимаете, что я могу закричать? – проигнорировав вопрос, она решила предостеречь его от необдуманных действий.
– Не стоит думать, что я так глуп, моя красавица, – его голос казался весьма довольным. Эта ситуация, кажется, его заводила.
Филипп неспешно преодолел расстояние между ними, и их тела практически соприкасались.
Одри сделала глубокий вдох, неуверенно поднимая глаза вверх, когда он свысока посмотрел на её перепуганное лицо. Его привычной улыбки больше не было, лишь хитрые глаза немного сузились, внимательнее изучая девушку, которая пыталась со всех сил сохранять непринуждённый вид.
– Не получается, – бросил он.
– Что? – задала она вопрос, который волновал её меньше всего. Сейчас хотелось лишь держаться от него подальше, но он, буквально, зажал её между окном и своей грудью.
– Делать вид, что не боишься, – он снова ухмыльнулся, на этот раз едва заметно.
Филипп медленно поднял руку, касаясь кончиками пальцев её щеки.
– Так Грант делал, что ты повелась на его ласки? – его голос стал грубее, а взгляд метал молнии, как только она всем своим видом продемонстрировала, как он ей омерзителен. – Не нравится? А так?
Он, позволяя себе слишком много, обвел её талию рукой и прижал к себе так сильно, что она ощутила боль в ребрах.
Филипп ослабил хватку, как только Одри уперлась руками в его плечи, пытаясь всеми силами отстранить его от себя. Из её горла не вырвалось ни звука. Она не кричала. Будто не хотела выдавать Тореса на обозрение отца.
Он отступил на шаг, заинтересованно уставившись на её пылающие гневом глаза. Казалось, она готова воткнуть ему нож прямо в сердце. Хорошо, что холодного оружия всё-таки нет под рукой. Такая отчаянная девушка способна на многое.
– Неприятны прикосновения мужчин после того, как Грант дал распоряжение тебя изнасиловать? – он улыбнулся.
– Неприятны лишь твои прикосновения, – так же улыбнулась она, сменив злость на ироническую ухмылку.
Страх ни на секунду не покидал её. Казалось, Одри прямо сейчас забудет, как дышать. Но она считала своей обязанностью делать вид, что не боится. Ведь показывать свой страх – это значит проиграть. Этому её научил Грант и его печальная история связанная с тюремным заключением. Даже от него она смогла взять, что-то полезное для себя.
Филипп приподнял брови, сжав губы, и вновь расплылся в довольной и хитрой улыбке, которая теперь, казалось, может присниться в страшном сне.
– Мы, вижу, перешли от формальностей к более близкому общению, – он подметил, что её вежливый тон исчез.
– С моей стороны это не близкое общение, а, как минимум, проявление неуважения к человеку, который мне противен, – бросила Одри, четко проговаривая каждое слово и подтверждая свою речь гримасой отвращения.
– Ты не позвала отца, когда я позволил себе приблизиться к тебе настолько близко. Почему? – он с подозрением прищурился. – Потому что ты не хочешь, чтобы он знал, кто я?! Ты сама не знаешь, чего хочешь. Не так ли? Ведь с моей помощью можешь отомстить Гранту. Но всё-таки ты понимаешь, что испытываешь к нему чувства. Это так очевидно. И очень глупо.
Одри не сводила с него глаз, когда он смерил шагами комнату, изредка поглядывая в её сторону. Как только Филипп остановился, она опустила взгляд.
– Я к твоим услугам, моя красавица. Если будешь на моей стороне, мы одолеем Доминика Хардмана и его Блокаду в два счёта. Стоит лишь хорошенько подумать: уважаешь ли ты себя? Если нет, то бросайся в объятия человека, который откровенно надругался над твоей судьбой. И сможешь любить его до конца жизни, не обращая внимания на его тягу к жестокости. Если же ты знаешь себе цену, то покажи Гранту его место. Докажи, что он зря с тобой связался.
Одри замерла на месте, не в состоянии до конца обдумать слова Филиппа. Она чувствовала его взгляд на себе и боялась посмотреть вверх. Это один единственный шанс, позволяющий отомстить. И как бы чувства ни одолевали её сердце, она не может просто забыть предательство Гранта. Никогда не сможет.
– Если ты думаешь, что подобной речью вновь разбудишь мою ненависть к Гранту, то не стоит. Эта ненависть не засыпала и всё время гложет меня изнутри. Знаешь почему? Потому что больно одновременно любить и ненавидеть. А месть – это не проявление силы, это показатель слабости. Я не слабая, – завершила Одри, чётко и уверенно проговаривая каждое слово, всматриваясь в его глаза. Он не улыбался, место улыбки на его лице заняло изумление. – Ничем не могу вам помочь. Думаю, на этом разговор должен быть окончен.
Одри с высоко поднятой головой быстро прошла мимо него, на мгновение улыбнувшись тому, что смогла наконец-то стереть ехидную довольную улыбочку с его хитрого лица. Она открыла дверь спальни и указала на выход.
– Вам в эту сторону, мистер Торес.
Филипп медленно обернулся и такими же непоспешными шагами направился в коридор, лишь на мгновение остановившись возле Одри:
– Значит, ты выбрала остаться с ним?
– Есть вещи, которые не прощаются. Я никогда не буду с Грантом, но и уничтожить его с моей помощью тоже не дам.
Филипп озадаченно посмотрел на её спокойное лицо, шумно выдохнул и покинул комнату, быстро спустившись по лестнице.
***
На протяжении недели, Одри всеми способами избегала встречи со своим психологом. Сначала она уверяла отца в том, что ей нужно немного побыть наедине, чтобы иметь возможность собраться силами. Через несколько дней Билл начал настаивать на её встрече с Грантом. Но видеть она его не хотела. Причиной тому было вовсе не отвращение, как в случае с Филиппом. Она заметила, как волна внезапной тревоги накрывает её, стоит лишь вспомнить о Гранте, который на самом деле является никем иным как лидером Блокады. Не сосчитать слов презрения, которые она говорила Гранту о Доминике Хардмане в тот момент, когда ещё не имела ни малейшего представление, что он и есть главный рассадник зла. Сейчас Одри казалось, что она больна раздвоением личности: одна её часть искренне ненавидит его, а другая – испытывает к нему какую-то особенную теплоту. Страх внутри бурлил не потому, что Одри боялась главаря бандитской группировки, а лишь из-за того, что она понимала: можно сдаться и пойти на поводу у своих чувств к человеку, который не заслуживает её любви.
