В глазах Эйдена разгорается гнев, намек на обиду.
– А ты собиралась мне рассказать или просто хотела украсть мое сердце и исчезнуть без оглядки? – Эйден встает, проводит руками по волосам.
Я сползаю с кровати и встаю перед ним.
– Я хотела рассказать! Я собиралась…
– Правда? И когда же? – Он поворачивается ко мне лицом. Глаза его пылают от злости. – Ты планировала предупредить меня за час до того, как запрыгнуть в машину и помахать всем рукой?
Нож в моем сердце поворачивается.
– Все, что произошло в этом городе, было не по плану! Я не должна была заводить друзей! Я не должна была влюбляться…
– Так ты меня любишь? – перебивает Эйден. Его холодные, серые, пронзительные глаза держат меня в плену.
– Как я могу не любить? – Мой голос надрывается, и мне требуется все самообладание, чтобы не сломаться окончательно.
– Тогда не уезжай. – Эйден приближается, но я отступаю, словно боясь, что его близость разрушит мою решительность.
– Я не могу. – Мое сердце разбивается на миллион осколков.
– Почему, черт возьми?
– Ты знаешь причину, Эйден. Я только что объяснила. Из-за меня страдают люди, люди, которых я люблю. Это неизбежно. Я не могу рисковать, особенно сейчас. Мама уже давно приняла решение, но теперь, после угроз мэра, мой отъезд очевиден. Я была слишком эгоистична, но пришло время поставить тебя выше собственных желаний. Тебя и всех остальных. Я не могу рисковать. Не в этот раз.
Глаза Эйдена сосредоточены на мне, прожигая в душе дыру.
– Ты говорила мне, что хочешь прекратить бегать и прятаться. Ты сказала, что ты сильная. Ты сказала, что не выбираешь легких путей. Так докажи это. Будь сильной. Не выбирай легкий путь. Останься здесь с нами, со мной.
Я пытаюсь держать себя в руках, по крайней мере до тех пор, пока я нахожусь в его присутствии. Однако в груди, где должно быть сердце, образовалась дыра, и мне кажется, что кто-то сжимает мне горло.
– Я не могу, Эйден. Я просто не могу. Если твой отец знает, кто я такая, или выяснит это, Тони не заставит себя долго ждать. Я не могу рисковать. Не могу.
Я поворачиваюсь спиной к Эйдену и быстро выхожу из комнаты, пока единственная слезинка, вырвавшаяся во время моих слов, не превратилась в рыдание.
Глава 21
Вторник, 30 декабря, не является кануном Нового года, хотя это не помешало Эрин устроить новогоднюю вечеринку у себя дома. Она написала Мэйсону и пригласила всех нас, потому что, по словам Эрин, «всегда найдется повод напиться, если хорошенько поискать». Она даже дала нам номер местной няни, которая присмотрит за Джейсоном и Джексоном, потому что, очевидно, ее вечеринка перед Новым годом – это «еще то веселье, мать его», пропускать которое категорически запрещено. Прежде чем мы соглашаемся, мы спрашиваем, будет ли там Ви, на что Эрин отвечает, что у Ви семейное мероприятие и она не сможет прийти.
Подумав, мы решаем, что было бы здорово сходить на вечеринку, которую не разгромят парни из школы Сильвер и на которой не будет Ви. Эйден не хочет оставлять братьев, но ребята убеждают его, что из всех нас он больше всех заслужил отдых. К тому же он не собирается оставлять их в канун Нового года.
Нам повезло, что у няни отличные рекомендации, и она, очевидно, профессионал в «Возвращении зомби-пришельцев, часть три с половиной», что принесло ей бонусные очки.
Итак, мы находимся в огромном доме Эрин прямо на пляже, и здесь, похоже, целая школа ребят и запас выпивки на весь город.
– Эти парни глазеют на нас последние двадцать минут. Как думаешь, они подойдут познакомиться? – спрашивает Шарлотта, наклонив голову в их сторону.
Я небрежно следую за ее взглядом. Да, на нас смотрит группа из четырех парней. Думаю, пара из них симпатичные, хотя ни один из них не похож на Эйдена.
– А ты бы хотела? – спрашиваю я.
Шарлотта пожимает плечами и смотрит на свое пиво.
– Не знаю. Может быть.
На вечеринке мне не очень весело. Учитывая, что с Эйденом все стало неясно и я до сих пор не рассказала Мэйсону о наших родителях, развлекаться никак не получается. Шарлотта и Аннализа, судя по всему, со мной солидарны. Шарлотта по-прежнему переживает из-за Чейза и Ноа, а Аннализа волнуется за брата.
– Лучше бы они стояли на месте. Эйден им головы оторвет, если они попытаются завести с тобой разговор, – говорит мне Аннализа.
Я смотрю на свой напиток. Мое и без того плохое настроение становится еще хуже.
– Сомневаюсь, – бормочу я, но не думаю, что она слышит меня из-за громкой музыки.
Между мной и Эйденом весьма напряженные отношения, и весь дом об этом знает. Конечно, я понимаю, что он расстроен. У меня сердце разрывается при мысли о том, что он чувствует себя преданным. И тем не менее я должна стоять на своем. Эйден должен понять, почему у меня нет выбора в этом вопросе и почему я считаю, что лучше уехать, чем остаться в Кинг-Сити и подвергнуть опасности всех, кого я люблю, включая его. Особенно его.
– Вот это классные у Эрин друзья! – кричит Мэйсон, выпивший слишком много пива.
Он подходит к нам и обнимает меня за плечи.
– Приятно пойти на вечеринку и не беспокоиться о том, что увидишь уродливое жирное лицо Дэйва.
Я вздрагиваю, вспоминая, как впервые встретила Дейва на вечеринке, когда он не принял отказа. Я определенно рада, что его здесь нет.
– Тебе, гляжу, весело, – отвечает ему Аннализа, уворачиваясь от брызг пива из его кружки, когда он поворачивается к ней лицом.
– Да, но вы, девочки, совсем не веселитесь. Почему вы такие скучные?
Аннализа молчит. Я тем временем снимаю с плеча его руку, поскольку она начинает становиться тяжелой.
– Мы не скучные, – защищаюсь я, втайне радуясь, что прежний Мэйсон, возможно, вернулся, и напряжение, возникающее всякий раз, когда мы с ним находимся рядом друг с другом, наконец-то начинает ослабевать.
– Так и есть! Давай, Мишка-Кей! Раньше ты была веселой! А потом ты поссорилась с Эйденом, о чем никто не хочет говорить, и стала угрюмой. Пойдем поиграем в пив-понг!
Прежде чем я успеваю осознать его слова, он тянет меня за собой, и у меня не остается выбора, кроме как подчиниться. Когда мы идем на кухню, мы проходим мимо гостиной, где я замечаю Эйдена. Он с Джулианом разговаривает с друзьями Эрин, и мое сердце сжимается от тоски и боли.
Как будто почувствовав меня, Эйден поворачивает голову. Пронзительные серые глаза сужаются, и внезапно мир превращается в замедленную съемку. Глаза изучают мое лицо, но затем концентрируются на моей руке, вложенной в руку Мэйсона. Пока мы не проходим гостиную, его взгляд так и не перемещается. В этот момент мир ускоряется до обычного времени, и я чувствую, что могу выпустить задержанное дыхание.
