– Эй, Трэй! – обращается Мэйсон к какому-то парню на кухне. – Я и моя девушка хотим принять вызов в пив-понге!
Я не верю своим ушам. Моя девушка? Надеюсь, он вложил в это слово дружеский смысл, а не тот смысл, какой вкладывает в него Эйден.
Или, вернее, вкладывал. В прошлом.
В итоге мы проигрываем, причем с большим отрывом. Очевидно, что пьяный Мэйсон не может сконцентрироваться. От меня тоже толку мало, потому что я думаю лишь о том, что Эйден, зайдя в кухню, прожигает дыру в моем затылке. Он заставляет меня нервничать. Все, о чем я могу думать, – это он.
Эйден стоит в углу, разговаривает с какими-то парнями, но я чувствую его взгляд. Его лицо такое же строгое и непроницаемое, как в тот день, когда я его впервые встретила.
Я больше не могу этого выносить. Я не могу смириться с мыслью, что он будет вести себя со мной так же, как при первой встрече, даже если я этого заслуживаю.
Я иду сквозь толпу людей, чтобы поговорить с ним, но вдруг замечаю, что он подносит телефон к уху. На его лице появляется вспышка раздражения и гнева, однако спустя миг выражение вновь обретает прежнее равнодушие. Он выходит из комнаты, продолжая говорить по телефону, а я прекращаю попытки к нему подойти, – я понимаю, что от этого легче все равно не станет.
Думаю, он даже меня не заметил.
– Эй, Мишка-Кей! Ты куда? – Мэйсон обгоняет меня, загораживая последний взгляд на Эйдена. – Я только что вызвал Трэя и его девушку на матч-реванш!
– Мне не до этого, Мэйсон. Но я уверена, что Чейз с удовольствием составит тебе компанию.
Мне нужно знать, куда ушел Эйден. Я не знаю, что он чувствует, и это меня убивает. Я понимаю, что не имею права, и мне, наверное, лучше уйти, пока я не усугубила ситуацию, однако чувства не умеют уходить по щелчку пальцев.
Я пытаюсь обойти Мэйсона, но он делает шаг, чтобы преградить мне путь.
– Ты все еще думаешь об Эйдене? – протягивает он, насупившись. – А вот он о тебе не думает, Амелия.
Я удивленно моргаю, застигнутая врасплох.
– Что?
– Послушай, медвежонок. Я не знаю, что между вами произошло, но ты же знаешь Эйдена. Как только он покончил с отношениями, то это все, конец. Помнишь Кейтлин?
Мэйсон стоит передо мной совершенно безобидный, но с таким же успехом он мог бы ударить меня ножом в грудь, провернуть нож, вытащить его, а потом снова ударить.
– Наши отношения с Эйденом отличаются от того, что у него было с Кейтлин, – говорю я, зная в глубине души, что это правда (даже если слова Мэйсона и заронили крошечное семя сомнения в мой разум).
– Может быть, – соглашается он, – но я знаю, что раньше Эйден флиртовал с кучей девушек. И если сегодня он сторонится общения, то это лишь вопрос времени.
Это хорошо. Я хочу, чтобы он двигался дальше. Как только я уеду, он забудет обо мне и начнет новую жизнь. Это отлично. Просто замечательно. Может быть, если я буду повторять эти слова снова и снова, я действительно начну в это верить, а не чувствовать, что превращаюсь в рыдающее месиво?
Даже пьяный Мэйсон заметил, что я изо всех сил стараюсь не заплакать.
– О, но не переживай, Мишка-Кей. Для меня ты всегда будешь номером один!
– Это очень обнадеживает, Мэйсон. Спасибо, – говорю я из вежливости, но довольно сухо.
Мэйсон либо слишком пьян, чтобы заметить это, либо ему все равно, потому что он смотрит на меня, сверкая идеальными белоснежными зубами.
– Всегда пожалуйста! Так как насчет реванша по пив-понгу?
* * *
Мне удается ускользнуть от игры в пив-понг, поменявшись с какой-то девушкой, и пойти на пляж, чтобы посмотреть на успокаивающие волны. Рядом со мной кто-то садится, но я инстинктивно понимаю, что это не Эйден, хотя мне бы этого и хотелось.
– Вечеринка была бы намного веселее, если бы все было как раньше, – говорит Аннализа, откинувшись назад и упираясь ладонями в песок.
Я одариваю ее улыбкой.
– Наверное, это была глупая затея. Приезд сюда привел лишь к тому, что начались драки и ссоры между людьми, которые всегда были лучшими друзьями.
– Видимо, мы не умеем долгое время существовать без драмы, – совершенно искренне говорит Аннализа. – Честно говоря, это все равно бы случилось, независимо от того, были бы мы вместе или нет. Это был лишь вопрос времени.
– Наверное, – вздыхаю я.
Угроз со стороны отца Эйдена, скорее всего, нам бы избежать удалось, но в остальном…
– Я точно тебе говорю. Эндрю Кесслеру пора успокоить свои яйца, – ехидничает Аннализа. – Он снова звонил Эйдену час или два назад.
Я сразу же настораживаюсь.
– Что он хотел?
Аннализа садится, отряхивает песок со своих рук.
– Джулиан сказал, что Эндрю напомнил Эйдену о том, что у него есть только один шанс передумать, иначе ему придется принять «радикальные меры».
– И что это значит?
Анна пожимает плечами.
– Не знаю. Он – кусок дерьма, и никакие модные костюмы этого не скроют, так что я бы не стала его недооценивать.
– Что сказал Эйден?
– Он его послал. А потом добавил, что встреча с Вивьен Хенфри состоится завтра вечером, нравится ему это или нет, – отвечает она, улыбаясь уверенности Эйдена.
Отлично. Надеюсь, Эйден разберется со своим отцом, даже если меня и не будет рядом, чтобы помочь. Я рада, что он все-таки решился на это.
Только вот желание покинуть Кинг-Сити разгорается теперь с новой силой.
* * *
Вечеринка Эрин, по-видимому, настолько грандиозна, что вскоре появляются полицейские, и, к всеобщему ужасу, происходит это довольно рано. Когда мы, шатаясь, возвращаемся в домик на пляже, уже час ночи.
Няня говорит нам, что близнецы спят, после чего Эйден платит ей и отвозит домой (поскольку он совсем не пил). Остальные (в основном та половина, которая находится в счастливом опьянении) решают, что час ночи – самое подходящее время, чтобы приготовить пир и продолжить пить.
Аннализа, Шарлотта и я почти не пили, но поскольку мы не доверяем парням управлять тяжелыми кухонными приборами в нетрезвом состоянии, мы не спим, а готовим для них.
– Разве это не ирония? – Ноа опускается на табурет у кухонной стойки. – Мужчины сидят и пьют пиво, а женщины…
Аннализа, сузив глаза, прерывает его, вытаскивая нож из деревянной подставки и направляя на Ноа.
– Закончишь предложение шуткой о том, что женщины должны быть беременными кухарками, – и ты труп.
Ноа сглатывает. Глаза его округляются.
– Я собирался сказать, что женщины – прекрасные создания. Такие милые, щедрые, заботливые…
