— Индюк напыщенный.
— Но его наставления правда были полезны? Ты разобралась?
— Да, мне удалось вытряхнуть из него полезную информацию, но это было сложно.
— Представляю. К сожалению, маги зачастую высокомерны, как сидящие в колодце лягушки, считающие, что клочок неба над ними — и есть весь мир.
— Лягушка колодезная, — я рассмеялась, ярко представляя дорого наставника квакающим в колодце. — Это действительно подходит Курро. Слишком узколобый.
— К сожалению, магическую науку практически не развивают, довольствуясь имеющимися знаниями.
— Это печально, да.
Синеглазка сцепил руки за спиной:
— Но в целом можно сказать, что с магией нам повезло. Не скапливайся мана в резерве, мы бы остались беззащитными перед прорывами, приносящими в наш мир антиману.
Целый шаг я мысленно фыркала на упоминание резерва: это примитивная стадия освоения магии, от неё отказались из-за её малой эффективности в сравнении с проращиванием каналов.
Но уже на следующем шаге меня пронзило озарением.
Использование каналов позволяет непрерывно закачивать в себя ману извне и сразу её использовать, но это становится недостатком, когда такого мага окружает антимана. Мана из каналов быстро заканчивается, и организм отравляется антиманой.
А в резерве мана останется чистой. Хотя такой маг восстанавливается медленнее и действительно уступит в силе магу с каналами, в сражении с прорывами и одержимыми более эффективными будут маги с достаточно крупным резервом.
Если после низвержения богов в мире было много антиманы из прорывов и одержимых (а по историческим хроникам их хватало), то более эффективными стали резервы, а не каналы. Ведь в условиях современного мира маги в основном сражались с прорывами, а не друг с другом, как было в мои времена. К тому же резерв выращивался быстрее каналов и с меньшим риском. Да что говорить, с резервом можно просто родиться…
— Леди Лилиан! — знакомый запыхавшийся голос вырвал меня из благостного состояния озарения.
А ведь мы уже почти дошли до общежития. Может, сделать вид, что я не услышала?
— Леди Лилиан! — это было уже громче и сопровождалось таким топотом, что не услышал бы только глухой.
Закатив глаза с мыслью «да что им всем сегодня приспичило со мной пообщаться?» я развернулась.
Раскрасневшийся Эрик, размахивая букетом тюльпанов, бежал за мной. На тренировке он, похоже, слишком выложился, и теперь ему не хватало дыхания.
— Ох уж эти детишки, — складывая руки на груди, показательно вздохнул Синеглазка. — Никакого покоя от них.
— Угу, — вздохнула я и тоже сложила руки на груди, чтобы не принимать цветы.
Эрик добежал и, приложив свободную ладонь к груди, стал восстанавливать дыхание. Попутно ткнул в меня букетом, но я отвела его в сторону и мрачно спросила:
— Чего ты хочешь?
На самом деле мне было любопытно, чего он вдруг вернулся к ухаживаниям, хотя мне показалось, что он, наконец, осознал, насколько они неуместны.
— Сделку, — с выдохом Эрик снова попытался всучить мне букет.
Опять отводя его в сторону, мрачно предупредила:
— В штаны тебе засуну.
— Ты не любишь цветы? — жалобно спросил Эрик.
А Синеглазка посмотрел на меня вопросительно.
Да для меня цветы — похоронный символ. Хотя на моей родине у цветов было много значений, романтические в том числе, я очень долго находилась в обществе, в котором цветы использовались только на похоронах.
Синеглазка стал смотреть ещё пристальнее.
И я ничего не ответила, только переспросила у Эрика строго:
— Чего ты хочешь?
Он набрал в лёгкие побольше воздуха. Прижал к своей груди букет. Судорожно выдохнул. А потом, глядя на меня жалобным щенячьим взглядом, снова набрал воздуха и всё же выпалил:
— Скажи, что ты в меня влюбилась и готова на всё. Ну, совсем на всё. Даже переспать.
Молчание.
Лишь тихо шелестел травой ветер.
Глава 54. Ни минуты покоя
Я прикинула, какая сумма будет достаточной, чтобы эта идея больше не приходила в его благородную голову, но недостаточной для того, чтобы выглядеть издёвкой, и спокойно ответила:
— Две тысячи камней маны.
У Эрика дыхание перехватило. Судя по его выпученным глазам, с суммой я чуток перебрала.
— Сколько? — тонким от шока голосом переспросил он.
— Две тысячи камней маны, — снижать цену было поздно, но, кажется, он всё же пытался её как-то осмыслить.
— Слишком дорого.
— Это вопрос моей чести, — пожала плечами.
В принципе, при более глубоком рассмотрении я была бы не против за пару тысяч камней маны сказать о нём пару ласковых слов, всё равно через несколько лет это не будет иметь никакого значения и даже наоборот: связь с пусть незаконнорождённым, но сыном короля, могла бы иметь положительное влияние на отношение к опальной герцогине. Хотя лучше было бы, если бы я при этом была уже вдовой, но и так вполне сойдёт.
И надо отдать Эрику должное: он не предлагал реально что-то такое сделать, обратился достаточно вежливо.
— Лилиан, пожалуйста, — он тряхнул тюльпанами и даже изобразил, что сейчас упадёт на колени, но под моим скептическим взглядом оставил уловки, выпрямился и опустил букет, после чего заговорил вполне нормально, только взгляд чуть отводил. — Я заключил пари…
Аристократы такие аристократы, я почти закатила глаза. Эрик говорил всё тише:
— …Мне очень надо, чтобы ты согласилась назваться моей лю…
Под пронизывающим взглядом невидимого Синеглазки он передёрнул плечами и испуганно огляделся по сторонам, как это до этого сделал служащий академии.
— …девушкой, — исправился Эрик.
Какое смирение!
Он даже проявлял признаки раскаяния. И, надеюсь, отсутствие угроз и всяких готовых помочь господину охранников связано не с отказом царствующего отца в таком помогать, а в том, что сам Эрик считает подобные методы принуждения неприемлемыми.
Всё же я хоть и показала класс в драке, из-за низкого официального уровня магии не могла считаться способной противостоять парочке стражников.
Назидательно произнесла:
— Так как пари затрагивает твою честь настолько, что ты готов явиться ко мне с просьбой, ты осознаёшь, как важны вопросы чести. Готов ли ты за свою заплатить две тысячи камней маны?
— Двести. — Эрик тяжело вздохнул. — Предлагаю двести камней маны.
— Ты не умеешь торговаться, — покачала головой и развернулась.
