Может, вылезти и треснуть его по башке? Но я решила не показываться лишний раз находящимся рядом рыцарям, ведь всё равно голова у Синеглазки пустая, встряхивать там нечего.
* * *
Пообещав защищать, Арман приподнял руку, собираясь погладить выпирающее под одеялом плечо Лилиан, но передумал. И только теперь обратил внимание на громилу Саджа.
Тот сидел на сундуке с камнями маны. Сидел с недонесённой до открытого рта кружкой и смотрел на своего магистра круглыми от шока глазами.
«Чего это он?» — не понял действительно слабоватый в плане отношений Арман. Он лёг так, чтобы наблюдать за коконом с торчащими из него волосами. И осторожно намотал на палец тёмную прядь, чтобы одна прекрасная леди не улизнула незаметно, когда он уснёт.
«Чего это он? — недоумевал наблюдавший за ним Садж, как и все рыцари привыкший к ледяному безразличию их магистра к женщинам и теперь шокированный его действиями и особенно — выражением лица. — А главное, чего это она к нему так неподдельно холодна?»
Садж обдумывал это, пока отвар в кружке не остыл, превратившись в противное пойло, но хотя защита была обязанностью рыцарей, и слова магистра можно было трактовать как подтверждение их прямых обязанностей конкретному лицу, кроме как «влюбился» никаких других разумных объяснений Садж не придумал.
«Что же нам делать?» — слегка ужаснулся он, так как не любил перемены.
* * *
— Я никак не пойму причин твоей обиды, — Синеглазка потирал поводья большим пальцем.
Мы уже выбрались на лесную дорогу и теперь неспешно ехали за рыцарями, выслеживающими добычу. Мне не нравилось, что одержимый становился всё ближе к нам и двигался по дороге. По самому лесу идти, конечно, неудобно, но там меньше вероятность, что опасная тварь наткнётся на скопление людей.
Поэтому мне казалось несколько неуместным обсуждение моих обид или чего-то ещё.
— Прекрасная леди… — Синеглазка протянул руку и коснулся моего запястья. — Я просто хотел, чтобы ты была в безопасности, что не так?
Отдёргивая руку, я резко повернулась к нему:
— Тебе не приходило в голову, что мне может нравиться побеждать подобных людей и наказывать?
Его пронзительно-синие глаза чуть расширились, ноздри раздулись. Он так странно смотрел на меня в этот момент. Я даже подумала, что он вновь начнёт упрекать меня в чрезмерном риске, но Синеглазка неожиданно мягко сказал:
— Мне следовало догадаться. Прости, что помешал.
Спора неожиданно не состоялось, и я вернулась к наблюдению за обстановкой.
Первое, что меня беспокоило, это, конечно, одержимый и то, что они склонны кучковаться. К сожалению, я не знала, насколько чутки рыцари к ядовитой энергии одержимых, и как хорошо те умеют её скрывать, поэтому предпочитала держаться настороже.
Второй причиной беспокойства было то, что ночью самые наглые не получили по мордам, пар напряжённости не спустился, оставшись внутри группы, а преследование было слишком необременительным и скучным, поэтому энергии у жаждущих риска и схватки наёмников оставалось сверх меры. Эта агрессивная энергия в конце концов вырвется на свободу. Вопрос в том, кто станет её целью.
Я запрокинула голову, осматривая небо: по нему расползались оранжевые отсветы приближающегося заката, но можно проехать ещё час-другой.
Движение колонны резко замедлилось, сходя на нет, и я приподнялась на стременах, пытаясь разглядеть причину внезапной остановки, а Синеглазка взялся за меч.
Глава 23. Огонь
Мы замедлились из-за деревни охотников, причём довольно большой. Мне не нравилась идея въезжать всем составом на плохо просматриваемую территорию, огороженную бревенчатым частоколом, и пускать к населению наёмников, но не я отвечала за миссию, а лесная дорога просто упиралась в поселение.
— Почему ты хмуришься? — Синеглазка держал ладонь на рукояти меча.
Я не только хмурилась, я ещё и морщилась, глядя на высокий частокол: обычный человек не перепрыгнет через него даже со спины коня. Оглянулась на вьючную лошадь с сундуком камней, на следующих за нами наёмников и воинов обоза. Хвост процессии таял в вечернем сумраке.
Окинула взглядом лес, отделённый от поселения довольно узкой полосой огородов. Под кронами уже сгустилась непроглядная тьма. Ветер громко шелестел кронами, и этот шелест способен скрыть треск веток под ногами и звук взводимого арбалета или натягиваемой тетивы. Ненавижу такие места.
— Это очень удобное место для засады, — тихо ответила я. — А если засады не будет, то всё равно лучше не пускать наёмников в поселение без предварительной подготовки, которая исключит возможные конфликты.
— Да, ты права, — Синеглазка посмотрел на открытые ворота, в которые втягивался сборный отряд. — Некоторые рыцари, похоже, ослеплены своей силой и не воспринимают всерьёз какое-то там лесное поселение. И не утруждают себя необходимостью задуматься, чем наёмники отличаются от привычных им дисциплинированных членов ордена. Думаю, им стоит больше тренироваться в полевой деятельности.
Он вздохнул. После чего улыбнулся мне:
— Полагаю, нам стоит подъехать к ним и указать на их просчёты.
Сумрак чуть размывал черты его лица, поэтому я не могла понять, он серьёзно такой не совсем умный или издевается? Даже если не знать, что я скрываюсь от рыцарей, вряд ли они послушают советы непонятных людей. Ладно бы у нас были имена, репутация, но вот так просто?
— Поехали, — Синеглазка кивнул на открытые ворота, в которые въехала почти половина отряда, и дал коню шенкелей.
Я, конечно, и не подумала ускориться.
Синеглазка объехал пару наёмников и, оглянувшись, вновь жестом предложил ехать за ним. Он точно серьёзно!
Помотала головой.
Он поджал губы и снова поманил меня рукой. Тогда я демонстративно отвернулась. Ворота были всё ближе, цокали копыта, шелестели деревья. У меня ползли мурашки. Посмотрела вперёд: Синеглазка ловко лавировал между другими всадниками, постепенно приближаясь к рыцарям, остановившимся на центральной площади поселения.
Оглянулась: самые заинтересованные в камнях маны ехали в арьергарде. Вообще момент для кражи удачный: убить пару лошадей в воротах, чтобы перекрыть дорогу рыцарям, и украсть сундук, но эти люди не успели настолько сговориться.
Подталкиваемая общим потоком, я въехала в поселение. Вроде бы обычное: деревянные домики с окнами из слюды и натянутых бычьих пузырей, тусклый свет в них, множество хозяйственных построек.
Но ни единого звука от домашнего скота.
Ни одного «гав» собак, хотя в лесном поселении они нужны для защиты кур от хищников.
Свет в домах теплился, но силуэтов выглядывающих на улицу людей не было.
И дым из печных труб пах как-то странно, с едва уловимой горечью.
