Спиной я ощущала взгляд Синеглазки. Из-за гомона обозников недовольные бормотания Кериша расслышать не удалось. А потом и вовсе поднялся крик, что одержимую в обоз больше не пустят — ни за что и никогда. Наивные люди.
Отыскав знакомый фургон, я забралась внутрь и устроилась на войлочной подстилке: нужно набраться сил для реализации планов. И чтобы немного поглумиться над Синеглазкой и Керишем.
* * *
Конечно же сразу мы никуда не поехали: раненых нужно было перевязать и устроить в фургоны. Вместе со снятием лагеря и последующим разворачиванием на ночлег на дорогу остался бы час или два — не то расстояние и время, ради которого стоило устраивать возню. Да и вокруг стоянки ещё держались защитные чары, их невозможно перенести с собой, поэтому отправление до утра признали нерациональным.
С одержимой всё тоже вышло, как я и предполагала: на рыцарей возражения хозяина обоза и пассажиров не подействовали, и девушку, заковав в снятые с какого-то багажа цепи, заперли в экипаже, где её перевозили прежде.
Я выбралась из фургона на ароматы ужина — отдохнувшая, помедитировавшая и поглотившая два камня маны из оставшихся десяти. Небо только наливалось красным, все уже успокоились и смирились, раненые наёмники у костров травили байки о героических подвигах, путешественники, направляясь к котлам или устраиваясь ужинать, улыбались, предчувствуя продолжение пути. А Синеглазка, «случайно» сидящий с Керишем рядом с облюбованным мной фургоном, призывно помахал рукой. Возле их миниатюрного костерка было только три сидячих места из войлочных подстилок.
— Мы так и подумали, что ты проснёшься к ужину, — улыбнулся Синеглазка.
— К самому его началу, — добавил Кериш и уставился на котлы с едой.
— От таких ароматов трудно не проснуться, — я тоже нацелилась на котлы, но Синеглазка махнул рукой, мальчишка из обслуги обоза кивнул и взял три миски.
— Присаживайся, — Синеглазка указал на свободное место, — ужин нам принесут.
— Благодарю за заботу, — кивнула я и, присев, оглядела мой рыцарский хвост.
Синеглазка излучал дружелюбие. Кериш не мог скрыть неприязни: он явно подозревал меня в плохом. Я же удивлялась тому, что они за мной таскались. Как-то это… странно. Если только меня не считают тем самым гипотетическим одержимым с нашей магией.
Мальчишка принёс три миски с мясным рагу и, получив монетку, умчался дальше. Кериш набросился на еду так, словно его сегодня не кормили.
— Приятного аппетита, — Синеглазка опять мне улыбнулся и уже подцепил на ложку смесь мяса и овощей, когда я скромно потупилась:
— Я очень благодарна за такое доброе отношение, но, мне кажется, оно причиняет боль Керишу.
— Эк-м? — Кериш аж жевать перестал и уставился на меня.
— Откуда такие выводы? — Синеглазка опустил ложку.
— Ну, по нему же видно, что он ревнует. — Я проигнорировала нервный кашель Кериша. — Нельзя так с любящим человеком поступать.
Синеглазка покосился на Кериша: тот побагровел от кашля. Наверное, от кашля. Кериш постучал кулаком по груди. А я с самым благостным видом продолжила:
— В отношениях надо учитывать желания партнёра. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня распалась такая красивая пара.
Миска Кериша упала на землю, он закашлял сильнее. Синеглазка просто смотрел на меня:
— Почему ты думаешь, что мы пара?
— Ну это же очевидно по вашему взаимному притяжению и постоянным взглядам друг на друга, — я чуть не засмеялась, когда они переглянулись. — Если бы вы не были парой, я не стала бы путешествовать с вами.
— Почему? — глухо уточнил Синеглазка.
— Ну как же? — я приложила ладонь к груди. — Девушка не может путешествовать с посторонними свободными мужчинами. Лишь потому, что вы пара, я согласилась ехать вместе. Иначе нам бы пришлось расстаться.
«Пара» снова переглянулась. У Кериша был вид несчастного щеночка. Я будто слышала его отчаянный вопль: «Не надо, не соглашайся на это! Лучше убьём её и закопаем в лесу!»
Но если им надо находиться со мной, они подтвердят мои «догадки».
Синеглазка вздохнул, ткнул ложкой в мясное рагу и мрачно произнёс:
— Не думал, что это так очевидно.
Готова поспорить: Кериш мысленно выл.
— Очень заметно, — уверила я и заговорщически добавила, — вам надо лучше стараться, если хотите скрыть свою любовь.
— О да, — Синеглазка мрачно посмотрел на Кериша. — Нам определённо надо лучше стараться.
Я мягко улыбнулась и принялась за рагу. Дождалась, когда эти двое стали жевать, и добавила:
— Я могу вас прикрыть, если хотите уединиться для близости.
Кериш снова закашлялся, а мрачный Синеглазка врезал кулаком ему по спине. И натянуто улыбнулся мне:
— Спасибо, ты очень добрая и понимающая девушка.
Я просияла улыбкой:
— Всегда рада помочь влюблённым.
Кериш обжёг меня взглядом, получил ещё один тычок в спину и заботливое от Синеглазки:
— Ты как, прокашлялся, или ещё раз постучать?
— Спасибо, я всё, — сдавленно уверил Кериш.
Улыбнувшись им, я немного поела и, подловив момент, когда их рты были заняты, попросила:
— А вы расскажете, как влюбились друг в друга?
Синеглазка с суровым видом вновь постучал по спине закашлявшегося Кериша, я же продолжила изображать романтичную дурочку:
— Это же так прекрасно! Первая встреча. Осознание чувств. Сомнения любви. Первый поцелуй, первая близость, — последнее я протянула особенно сладко и мечтательно.
У них были такие лица! Кериш покраснел до ушей и открывал рот, словно выброшенная на берег рыба. На лице Синеглазки застыло странное выражение. Я не могла его понять. Но это не помешало поиздеваться ещё немного:
— Не переживайте, я ведь сразу поняла, что нужна вам только для прикрытия.
— Кушай, — Синеглазка треснул рванувшего вперёд Кериша по спине. — Кушай дорогой. Позволь о тебе позаботиться.
Скрипнув зубами, Кериш уткнулся в свою миску. А я указала ложкой на Синеглазку и сказала:
— Прости, что лезу с советами, но не стоит так рьяно играть ухаживания за мной, потому что Кериш не может скрывать свою ревность.
— Кх-кхы, — донеслось со стороны Кериша.
— У него же на лице написаны все чувства к тебе, — уверила я.
Кериш повернулся к Синеглазке и мотнул головой: мол, нет у меня к тебе чувств! Но Синеглазка смотрел на него с сомнением. Показалось даже, отодвинется.
— Сегодня ночью, — вдохновенно продолжала я, — тебе обязательно надо показать ему всю глубину чувств и нежности. Или что там Кериш предпочитает?
