— Давай скорее снимай телефонную трубку.
— Уже.
Флер поставила кассету с «Иглз»
[32]
и пошла на кухню за бокалами. Кисеи разделывала пиццу на новом кофейном столике в гостиной.
— Ну прямо как в старые добрые времена, Флеринда! — крикнула она, стараясь перекрыть звуки музыки. — С той только разницей, что теперь мы богатые и известные. Может, нам уже следует перейти на белугу? Хотя не понимаю, как можно променять всеамериканскую пиццу с перцем на рыбу.
— Мы будем пить «Тэб» из баккара. И мы соединим два лучших из миров!
Флер появилась на верху лестницы с двумя наполненными льдом бокалами и пачкой салфеток.
— Ты думаешь, мы лицемерки, что пьем это с пиццей? Мы ведь можем позволить себе все что угодно.
— Ладно, ты философствуй, Флеринда, а я пока поем. С самого завтрака во рту не было ни крошки.
Кисеи впилась в кусок пиццы, только что вынутый из коробки, и сыр лентой потянулся изо рта.
— Вряд ли когда-нибудь я была такой счастливой, как сейчас, — жуя, бормотала она.
— Боже мой, до чего же ты любишь пиццу.
— Я не про пиццу. — Кисеи еще раз надкусила. На этот раз она прожевала, прежде чем заговорить. — Я про пьесу, про кино, вообще про все. Боб Фосс вчера со мной поздоровался совсем не так, как раньше. Тогда он говорил: «Эй, детка, привет!» А теперь:
«Привет, Кисеи». Боб Фосс! Боже мой! — Кисеи то и дело откусывала пиццу и вываливала на Флер события последних недель.
Слушая рассказ подруги о первых неделях репетиций и ее невероятно противоречивые оценки собственной игры, Флер испытывала настоящее удовольствие. Несмотря на яркий талант Кисеи, ничего такого не случилось бы без ее участия. Внезапно перед глазами Флер вспыхнуло лицо Белинды. Удовольствие сразу исчезло, и она подумала: неужели мать испытывала похожие чувства по отношению к ней самой?
Они заговорили о фильме, в котором Кисеи собиралась сниматься в Лондоне. Подруга нервничала и поэтому стала расспрашивать Флер о ее опыте с «Затмением». Наконец они добрались до Джейка.
— Что-то, ты о нем почти ничего не говоришь в последнее время, — начала Кисеи.
Флер пожала плечами.
— Я его почти не вижу. Он много работает, а когда я поднимаюсь в мансарду проверить, как он там, он на меня даже не смотрит.
— Значит, если сказать по-другому, вы с ним не спите.
— Боже мой. Кисеи, в отношениях между мужчиной и женщиной есть кое-что еще, кроме секса.
— Ах, оставь, Флеринда, ты сейчас говоришь с лучшей подругой.
— Не стану тебе врать, Кисеи, он мне все еще нравится. Может быть, он всегда мне будет нравиться. Но это ничего не меняет Один раз я уже обожглась и снова не хочу. Он мне не подходит.
— Ты уверена?
— В конце концов, он был любовником моей матери!
— А это не твое дело. Белинда, может, немного испорченная женщина, но красивая и соблазнительная. Она понравилась Джейку. Вы же не были его любовницами одновременно? Чем бы они с Белиндой ни занимались в постели, это тебя не касается. Ясно?
— Она должна была понять, какие чувства я к нему испытываю! — воскликнула Флер. — Но она все равно прыгнула к нему в постель.
— А он-то при чем? — Кисеи подвернула под себя ноги на кушетке. — Слушай, ты все еще веришь в ту чепуху насчет Джейка, что он соблазнил тебя лишь ради спасения своего фильма? Я видела его всего несколько раз, но даже мне ясно: это не в его стиле. Уверена, у него есть недостатки, но среди них нет слепого тщеславия.
— Да, у него есть недостатки, верно. Он очень непорядочный человек в том, что касается чувств.
— С чего ты взяла?
— Он не подпускает близко к себе. Немножко приоткроется, а. потом будто накрепко захлопывает дверь. Это хорошо для дружбы, но для любви очень тяжело.
Кисеи положила корочку от пиццы, которую только что подняла, собираясь отправить в рот, и уставилась на подругу. Флер почувствовала, что к лицу прилила жаркая волна.
— Я рассуждала вообще, Кисеи. Ради Бога, не подумай, что о себе самой. Я не влюблена в него, Кисеи. Конечно, мне многое в нем нравится. Он умный, интересный, с ним мне не надо притворяться. Понимаешь, для меня быть с Джейком — все равно что быть с тобой.
— Только не так безопасно.
— Да, не так безопасно.
Они помолчали. Потом Флер сказала:
— Я не могу позволить его себе. В моей жизни было слишком много нечестных и непостоянных людей, мне не нужен еще один. Я никогда не прошу о любви. С меня хватит на три жизни. Я горжусь тем, что у меня есть. Кисеи. Я сама себя сделала. И никого не прошу меня любить.
— Ну конечно, не просишь.
Кисеи видела, как взволнована Флер, и, сжалившись, сменила тему разговора. Они поболтали о неврозе Оливии Крейгтон, обсудили, что из одежды Кисеи стоит взять в Лондон. Наконец Флер показалось, что Кисеи больше не может терпеть: от нее исходило возбуждение, которое она старательно подавляла. Вдруг до Флер дошло, что за весь вечер с губ подруги ни разу не слетело имя Чарли Кинкэннона.
— Давай, Кисеи, выкладывай. Тебе же не терпится мне рассказать Так что приступай.
— Что выкладывать? Ну какая ты грубая, Флер.
— Ну давай, краса южной ночи, не ходи вокруг да около. В чем дело? Это связано с Чарли, да?
Кисеи колебалась.
— Гм… Ну, в общем-то я тебе ничего не сказала, потому что боялась, что ты воспримешь это как очередную глупость. — Она принялась накручивать локон на палец, а потом посмотрела на Флер, ожидая ее реакции.
— Кисеи, нам утром в понедельник надо быть на работе. Как насчет того, чтобы успеть рассказать до конца уик-энда?
— В общем-то, — поспешно сказала Кисеи, — думаю, я влюбилась.
— А почему ты думаешь, что я назову подобное признание глупостью?
— Если вспомнить мое прошлое, разве Чарли подходящий мне партнер?
Флер улыбнулась.
— Скажу тебе, что я всегда считала вас с Чарли прекрасной парой. Ты сама никогда не соглашалась со мной.
Теперь, когда Кисеи сообщила новость, она торопилась выложить свои ощущения, пока не струсила.
— Я чувствую себя такой дурой, Флеринда. Он самый прекрасный человек на свете, но я слишком давно не встречала мужчину, который хотел бы от меня чего-то другого, кроме секса…
Я даже не знаю, как вести себя с ним. Я пыталась его соблазнить, а ему нравилось разговаривать. О Кьеркегоре
[33]
, о дадаизме
[34]
, бог знает о чем. И слушать — тоже не важно что. Он никогда не проявляет превосходства в беседе на любую тему, он не выступает, как другие, передо мной, он искренне хочет услышать мое мнение. Он будто вызывает меня на соревнование. Чем больше мы говорим, тем больше я проникаюсь уважением к себе, какая я умная на самом-то деле! — В глазах Кисеи заблестели слезы. — Флер, это такое приятное ощущение.
