Флер спросила, что это такое, но Банни неопределенно покрутила рукой и пожала плечами, давая понять, что это невозможно объяснить словами.
На следующей неделе она привезла самого известного парижского парикмахера, взяв с него клятву молчать. Тот ходил кругами вокруг Флер, рассматривал ее, похлопывая себя пальцем по щеке, потом подрезал ей волосы на четверть дюйма здесь, на четверть дюйма там, и когда он закончил. Флер показалось, что ничего не изменилось. Но Банни со слезами на глазах называла его «маэстро».
К удивлению Флер, Белинда воспринимала слова Банни совершенно серьезно и несколько раз резко одернула дочь, пытавшуюся пошутить. Белинда была напряжена, как натянутая струна. Превратившаяся в комок нервов, она все время оглядывалась, словно ожидала внезапного появления Алексея, который мог выскочить из любого угла, как черт из табакерки. Флер пыталась ее успокоить, но уже без всяких шуток:
— Белинда, в самом худшем случае Алексей найдет нас и отправит меня обратно в школу. Не переживай так сильно.
— Ты, детка, не понимаешь. Если он узнает про Казимир, ничего не выйдет. Он запретит нашу затею и попытается оторвать тебя от меня. Ты его не знаешь. Эгоизм Савагара безграничен. Мы должны устроиться в Нью-Йорке, прежде чем он нас отыщет. Детка, это наш единственный шанс в жизни, больше такого не представится.
Слушая Белинду, Флер чувствовала себя не слишком уютно.
Трудно было поверить в серьезность происходящего и в необходимость именно сейчас заниматься устройством ее будущего. Единственное, что нравилось Флер, — быть вместе с Белиндой. Флер заметила, что с момента отъезда из Парижа мать не притрагивалась к рюмке. И девушка искренне радовалась; ей казалось раньше, что мать слишком много пьет.
Появление самого любимого фотографа Гретхен Казимир из Нью-Йорка насторожило Флер: а может, следует внимательнее слушать Банни Дюверж?
Гретхен Казимир рассматривала фотографии, разбросанные на столе. Она уже раз десять перебирала их за последнюю неделю, и всякий раз чувствовала волнение, словно впервые вынимала их из конверта. Что-то внутри сигналило ей: ошибки нет. Интуиция еще ни разу не подводила Гретхен, когда она наталкивалась на нечто важное. Да, она должник Банни.
Поглядев на золотые часы «патек-филипп», она поняла, что должна торопиться, если хочет быть готовой вовремя. Вечером у нее свидание с американским сенатором, более известным своей либеральной политикой в спальне, чем успехами в президентской кампании. Она давно собиралась его испробовать. Гретхен расстегнула четыре верхние пуговицы бирюзовой рубашки от Дианы фон Фюрстенберг, но даже не взглянула в сторону офисного душа. Вместо этого снова взяла со стола одну из фотографий.
Девушка была замечательная. Тот тип, который появляется раз в десять лет. Лицо Флер, как лицо Сьюзи Паркер, Джин Шримптон и Твигги
[21]
, станет модным символом десятилетия. В этой девушке есть нечто, напомнившее Гретхен о Шримптон и о великой Верушке, хотя в облике Флер было больше невинности и ожидания.
Она смотрела прямо в камеру. Смелые, почти мужские черты лица в ореоле светлых волос. Волшебная фотография. Не найдется в мире женщины, которая не отдала бы все, чтобы походить на нее.
Гретхен отложила крупный план и взяла со стола снимок в полный рост, он ей нравился больше всех. Девушка с Кентуккских гор, так бы она назвала ее. Флер стояла босиком, волосы заплетены в косу, большие руки свободно висят по бокам. На ней простое платье из хлопка, которое намокло так сильно, что отяжелевший подол облепил колени; соски затвердели и поднялись, влажная ткань обрисовала бесконечно длинную линию бедра яснее, чем если бы девушка была голой В «Вог» будут просто в восторге.
Гретхен Казимир была дама с амбициями, она сама себя сделала. На заработанную упорным, тяжелым трудом стипендию она выучилась, потом прошла, весь путь от незначительного сотрудника до редактора отдела мод в журнале «Вог» меньше чем за два года.
И наконец, к облегчению нескольких человек в издательстве «Конде наст» — тех, кто сразу распознал в ней соперницу, — начала свое собственное дело. Она создала агентство «Модели Казимир», начав с крошечного офиса в одну комнату и превратив его в организацию, почти столь же престижную и мощную, как «Агентство Форд». «Почти» не устраивало Гретхен Казимир, и она открыто признавалась любому, что не уймется до тех пор, пока не обойдет Эйлин Форд.
Сделать решающий рывок он" собиралась с помощью Флер Савагар.
Когда такси вписалось в поток машин, Флер не могла спокойно сидеть. Она елозила от окна к окну, перегибалась через Белинду, оборачивалась назад, прижималась лицом к панели из пластика, отделявшей их от водителя. Все грязное, красивое и замечательное.
Нью-Иорк-Сити вполне устраивал ее.
— Детка, я не могу поверить, — говорила Белинда, гася в пепельнице четвертую сигарету. — Не могу поверить, что мы сумели уехать. Боже мой, Алексей взовьется от ярости, когда узнает.
Его дочь — модель! Я бы все отдала, чтобы увидеть его лицо. Он даже актеров считает вульгарными. Но теперь нам не нужны его деньги. Он ничего не сможет поделать. Ох! Осторожней, детка.
— Извини. — Флер убрала локоть. — Смотри, Белинда, смотри, какая красивая улица! И как называется — Восточная Река.
Такси затормозило перед роскошным небоскребом. Флер увидела цифры на стекле над входом и задумалась. Она слышала, как Белинда просила Гретхен снять им что-нибудь скромное на первые несколько месяцев. Но перед ней было совсем не то. Она почувствовала себя не в своей тарелке, когда служащий повез их чемоданы в лифт мимо живых цветов. Она заметила: дешевле, чем от «Джой», здесь никто ничего не носил.
В животе что-то оборвалось, когда скоростной лифт устремился вверх.
А что, если она не справится? Если пробные снимки удались случайно? Лифт остановился, они с Белиндой вышли. Ноги утопали в зеленом напольном покрытии цвета сельдерея. Служащий повел их по короткому коридору.
Он остановился перед дверью, отпер ее и внес чемоданы. Белинда вошла первой, Флер за ней. Она обратила внимание на запах, очень знакомый и… Девушка поглядела через плечо матери и увидела букеты белых роз в полном цвету. Они стояли везде.
— О нет! — воскликнула Белинда тихим придушенным голосом.
У Флер возникло странное чувство, что все это уже когда-то было. Квартира… розы… И Алексей Савагар, выходящий им навстречу со стаканом бренди в руке.
— Добро пожаловать в Нью-Йорк, мои дорогие.
БЛЕСТЯЩАЯ ДЕВОЧКА
Всю свою жизнь я пытался отыскать свою мать, но так и не нашел.
Эррол Флинн Грехи мои тяжкие
Глава 10
Алексей прижался губами к щеке Флер. Она старалась думать о том, как ужасно, что он появился именно сейчас, когда все так хорошо началось, но, почувствовав прикосновение его слегка шершавого подбородка, отвлеклась. Он целовал ее не так, как Белинда.
