Флер улыбнулась. Но потом подумала: интересно, а какие чувства испытывают женщины, глядя на ее фотографии? Неужели она зарабатывает свои восемьсот долларов в час, доставляя огорчения другим?
— Флер, телефон! Париж! — позвала Нэнси.
Флер, сразу забыв о рекламном журнале, кинулась к телефону:
— Алло, папа! — И повернулась спиной к Белинде.
— Ну как поживает моя Блестящая Девочка?
Она сморщила нос.
— Прекрасно. Не издевайся надо мной. Ты знаешь, как я ненавижу это прозвище.
— Извини, — сказал Алексей. — Не мог удержаться. Над тобой так приятно подтрунивать.
— Как ты меня нашел?
— Гретхен дала телефон. Я звоню, чтобы предупредить, дорогая. Дома тебя ждет сюрприз. Сегодня, когда вернешься, найдешь подарок на день рождения. Это маленькая гравюра. Девочка на ней напоминает мне тебя.
Флер нахмурилась.
— Ты же сам обещал вручить мне подарок. Ты не приедешь в Нью-Йорк?
— Да, я знаю. Я говорил. Но… Боюсь, у меня плохие новости.
Она понимала, о чем он. Почему же она была так уверена, что на этот раз ничего не произойдет?
— Значит, не приедешь?
— Извини, дорогая. Нечто непредвиденное… Может быть, в следующем месяце. Если бы ты смогла приехать в Париж — другое дело. Уж если так…
Флер перебирала пальцами телефонный шнур и пыталась говорить обычным тоном.
— Может, я и смогла бы. Я не работаю в понедельник, Может быть, я смогу прилететь на выходные.
— Но ты же знаешь, это невозможно. Я не хочу, чтобы ты шла против желания матери. Она совершенно ясно дала понять, что ты не поедешь в Париж.
— В следующем месяце мне исполнится девятнадцать. Я уже не ребенок.
— Я запрещаю тебе, дорогая. Пока твоя мама не даст разрешения, я тоже не разрешаю тебе навещать меня в Париже. Подождем моего приезда в Нью-Йорк.
— Но могут пройти месяцы. Это нечестно. Я не хочу… — Она остановилась, а потом более спокойно продолжила:
— Ты уже в третий раз отказываешься приехать, Алексей. — Флер знала, как ему не нравится, когда она называет его по имени. Но ей было плевать.
— Я понимаю, — сказал он с холодком в голосе. — Поверь, мне от этого еще больнее, чем тебе. Если бы твоя мать была разумной женщиной, она не ставила бы нас в подобное положение.
— Я поговорю с ней еще раз.
— Можешь попытаться, дорогая, но уверяю тебя, это бесполезно. Твоя мать очень упрямая, она использует тебя, чтобы досадить мне.
Флер ничего не сказала. Она терпеть не могла, когда Алексей критиковал Белинду.
— Скажи мне. Флер, как она? Пьет?
Флер провела пальцем ноги, высунувшимся из шлепанца, по ножке телефонного столика.
— Я ведь тебе уже говорила: она больше не пьет.
— Может, ты не знаешь? Следи за ней, дорогая, следи за ней ради меня.
Белинда бросила рекламный журнал и пошла в туалет. Она заперлась там, закрыла глаза и прислонилась щекой к холодной белой стене. Она не слышала всего разговора, но могла догадаться о каждом слове. Она не удивилась. Она ждала этого.
Не сразу, но Белинда поняла, что Алексей сначала обещает приехать в Нью-Йорк, потом отменяет полет. Это часть его плана.
Сегодня вечером Флер станет просить разрешения слетать в Париж. Белинде придется сказать «нет». Флер промолчит, но будет думать, что мать неврастеничка, неразумная ревнивица, намеренно отрывающая дочь от любящего милого папочки. Проклятие!
Белинда открыла глаза и рядом с зеркалом увидела кем-то, аккуратно написанное: «Элизабет Кэди Стэнтон живет…» А ниже, другим почерком, было добавлено: «и путается с Зигмундом Фрейдом». Белинда мрачно улыбнулась. Фрейд надолго бы запомнил денек с этой особой.
Надо отдать должное Флер, она продержалась дольше, чем ожидала Белинда, и даже сейчас сохраняла дистанцию с Алексеем.
Он это чувствовал и был недоволен. Но ничего не мог поделать. Он звонил Флер несколько раз в неделю, слал подарки, желая вызвать у нее ощущение его постоянного присутствия, но оставался в отдалении от нее. Белинда понимала, ей надо удерживать Флер от поездок в Париж, где Алексей будет владеть ситуацией. Здесь она может ее защитить. Но как объяснить девочке причину запрета?
Сказать ей, мол, твой отец, который, кстати, — так уж вышло, извини, — не твой отец, соблазняет тебя?
Дочь никогда не поверит.
Флер пыталась скрыть разочарование, повесив телефонную трубку. Она и впрямь думала, что на этот раз сможет поступить так, как ей хочется. А хотелось ей одного: увидеть Алексея. Ей просто необходимо было его увидеть.
Услышав у себя за спиной шаги, она повернулась. Молодой человек в джинсах и майке протягивал ей кофе. Это был помощник фотографа, парень по имени Крис Малино, и если честно, то именно из-за него она с нетерпением ждала сегодняшних съемок.
— Спасибо. — Флер взяла у парня чашку и одарила его самой дружеской и ободряющей улыбкой из всех, какие у нее были в запасе.
Он все еще робел с ней, как большинство ровесников Флер.
Это ее огорчало, она ведь такая же, как все. Но ее не боялись только мужчины постарше или знаменитости. Зато этих Флер боялась сама и выходила с ними, только если Гретхен и Белинда заставляли ее. К сожалению, подобное случалось гораздо чаще, чем хотелось Флер.
А как бы ей хотелось ходить на свидания в джинсах вместо платьев от знаменитых дизайнеров, забыть об агентах и контрактах, о том, «кто есть кто» в городе, не видеть постоянно нацеленных на нее камер фотографов из журнала «Женская одежда». Но на такие обыкновенные свидания ее не приглашали. Наверное, думали, что она не пойдет, откажется. С Крисом Малино Флер решила все изменить. Ни наглых, ни прославленных! Вот новый девиз Флер Савагар.
Он понравился ей с первого раза, когда они делали съемки купальников в Монтоке в марте. В перерывах парень приносил ей одеяло и горячий чай. Она расспрашивала о его жизни. Он расслабился и рассказал об уроках, которые берет по киноделу. Ей нравилось смотреть на него, когда он говорил. С лохматыми, песочного цвета волосами, с не правильными чертами лица, он не был красив, как мужчины-модели, но он был интересен ей, а они — нет. Что-то особенное видела Флер в его открытом дружеском лице; она просто смотрела на него, и у нее становилось хорошо на душе.
— Ну как уроки? — спросила она. Конечно, она понимала, это не слишком умное начало беседы, но больше ничего не пришло в голову.
Крис пожал плечами, и Флер увидела, что он пытается вести себя с ней как с одноклассницей. Ей понравилось.
— Да все по-старому.
— Ну что, например?
— Ну, читали Кракера и изучали русских. «Потемкина», кадр за кадром. Да все такое. Ты же знаешь.
