Линн убрала за ухо прядь волос.
— А как насчет Флер?
— А что насчет нее?
— Джейк, она мой друг. Несмотря на то что девочка не смотрит на тебя коровьими глазами и не распускает слюни, по-моему, она к тебе неравнодушна. Ты очень странно ведешь себя с ней.
— Черт побери, о чем ты говоришь?
— Сам знаешь о чем. Какой старший брат отыскался. Никогда не видела тебя таким с женщинами.
— Да ладно, Линн, она же ребенок.
— Ты это уже говорил, я слышала. И не раз. Но я тебя не понимаю. Ты встречался с женщинами ее возраста. С некоторыми спал, если я правильно помню. Флер на порядок выше их всех, вместе взятых.
— Ну и что ты хочешь сказать? Чтобы я лег с ней в постель? По-твоему, я должен отстать от Белинды и приняться за ребенка с большими глазами? Брось, Линн.
— Я не это имею в виду, и ты меня понимаешь Если ты будешь путаться с Белиндой, у тебя не останется никаких шрамов в душе, но Флер любит эту суку, и, когда узнает, чем занимается с тобой ее мамочка, для нее это станет настоящим ударом. Я не хочу, чтобы ей было больно.
— Не выдумывай, Линн. Если даже ты права, что очень сомнительно, Флер испытывает простое детское увлечение.
— Детское увлечение! Ты даже не обременяешь себя подбором слов. Она красивая, умная женщина, тянется к тебе. Ты ее привлекаешь.
— Это не твое дело, Линн, Оставь.
— Хорошо, закрываем тему. Но я хочу получить одно обещание.
— Какое?
— Я хочу, чтобы ты мне пообещал подумать, почему для тебя так важно сохранить Флер Савагар в косичках.
Оставив нескольких человек убираться после съемок, киногруппа вернулась в Калифорнию. Белинда без слов поняла, что с Джейком все кончено, и приняла отставку спокойно, как в свое время отъезд Флинна в Европу. Джейк Коранда — звезда, такой же бессмертный, как Джимми, и глупо верить в собственную значимость и способность удержать его.
К концу съемок Флер ощущала себя все более несчастной. Она вообще не могла дождаться завершения работы. Но мысль, что она никогда больше не увидит Джейка, приводила ее в исступление.
Они только что отсняли очередную сцену, и Джонни Гай отвел их в сторону.
— Через пару дней вам предстоит последняя, любовная. Надо обоим начинать думать о ней. Не хочу много репетировать. Все должно быть спонтанно, мне нужны не балетные экзерсисы, а секс, грязный и грубый. — Он повернулся к Флер:
— Съемочную площадку я очищу от всех, и тебе будет нормально. Кроме меня, моего ассистента, оператора на кране и камеры — никого. Ну что еще можно придумать? Повесим занавеску, а на кран посадим женщину.
Флер ощутила первые признаки тревоги.
— Джонни Гай, тебе лучше проверить бумаги. В моем контракте нет ничего такого, для чего бы понадобился занавес или закрытая площадка. Ты забыл про дублера?
— Тьфу, черт! — Джейк засунул руки в карманы и отвернулся.
Джонни Гай покачал головой.
— Не знаю, кто тебе это наплел, золотце. Погляди-ка лучше сама в контракт. Да, вариант с дублером обсуждался, но мы не согласились. Это бы не сработало. Твои люди все знали.
— Нет, Джонни Гай, ты ошибаешься, — упорствовала Флер. — Я позвоню агенту.
— Да, позвони, золотце. Иди в офис к Дику, там сейчас никого нет, и разберись.
Флер позвонила Паркеру Дэйтону, и, когда повесила трубку, лицо у нее стало белее мела. Потрясенная, она молча вышла из студии.
Белинду она нашла возле одного из самых фешенебельных озер на Беверли-Хиллз, у нее был ленч. Мать ела лосося в щавелевом соусе в компании с третьей женой популярного ведущего одного из ток-шоу. Едва Белинда увидела ее лицо, она тут же поднялась из-за стола.
— Дорогая, что бы ни…
— Ты солгала мне, — сказала Флер.
Лицо Белинды не изменилось. Она взяла дочь за руку, улыбнулась своей приятельнице и сказала:
— Прости нас, пожалуйста, дорогая, я вернусь через несколько минут.
Она потащила Флер в туалетную комнату, заперла дверь и холодно спросила:
— В чем дело?
Флер почувствовала острую боль в руке. Она поняла, что сжала ключи от «порше» так сильно, что они врезались в ладонь. Ей было необходимо почувствовать боль, которую она сама могла унять в любую секунду.
— Я говорила сегодня с Паркером Дэйтоном, — начала Флер. — Он сказал, в моем контракте не оговорено участие дублерши. Якобы ты ему сообщила, что я передумала. Почему?
Белинда пожала плечами.
— Потому что они бы никогда не согласились на это, детка. Я пыталась убедить, объяснить твои чувства. Паркер тоже пытался.
Но они не соглашались. Они сказали, что эту сцену нельзя снимать с дублершей.
— Значит, ты мне солгала. Хотя ты знала, как я отношусь к работе в обнаженном виде. Ты сказала мне, что об этом позаботились.
Белинда быстро и раздраженно открыла сумочку и вынула сигареты.
— Если бы ты знала правду, контракта бы не было. Мне пришлось это сделать в твоих интересах, детка. Я думаю, сейчас ты сама понимаешь.
— Нет, я ничего не понимаю, кроме одного; если я не стану играть эту сцену в пятницу утром, нам придется предстать перед судом.
— Но ты, конечно же, будешь играть. — В первый раз по лицу Белинды пробежала тень беспокойства. — Боже мой! Нарушение контракта означало бы конец твоей карьеры в Голливуде. Ты же не собираешься позволить глупым предрассудкам разрушить собственное будущее?
Обе молчали. Потом Флер задала вопрос, на который она давно хотела получить ответ от Белинды:
— Белинда, так это моя карьера или твоя?
— Как нехорошо и неблагодарно так говорить. Но очень характерно для тебя. — Белинда швырнула раскуренную сигарету на пол и носком туфли раздавила ее. — Слушай меня, Флер. Вникни как следует в мои слова. Если ты совершишь что-то, от чего фильм окажется под угрозой, между нами никогда не будет прежних отношений. Ты знаешь это не хуже меня. Давай посмотрим на ситуацию прямо.
Флер уставилась на мать, не в силах поверить собственным ушам. Не может быть, чтобы Белинда на самом деле так думала.
Нет, нет. Но сколько Флер ни смотрела на мать, на ее гладком свежем лице не возникало и намека на прежнюю мягкость.
Она с трудом открыла дверь туалетной комнаты и выбежала из ресторана, не обращая внимания на голос Белинды, требовавший вернуться. Она вспомнила, что на Мелроуз есть телефонная будка, и помчалась туда. Ей понадобился почти час, чтобы найти Алексея в его апартаментах в Конно. Когда Флер наконец его отыскала, платье липло к телу от пота, а нижняя губа была искусана в кровь.
— Что-то случилось, детка?
