– Да, господин!
– Выделите нам две лодки. Одну для нас и одну для наших слуг…
Старший дознаватель глянул на инспектора, оценивая его внушительное телосложение, и поправился:
– Три лодки. Господин Куросава поплывет отдельно. Значит, три лодки и две пары стражников на весла. Наши слуги сами справятся с греблей. Если у вас не хватит лодок, возьмите у здешних рыбаков. Стражники останутся с нами на острове, пока мы не закончим допрос ссыльных и необходимое дознание. Да, еще соберите запас провизии, которой нам хватит на первых порах. Если что, мы пришлем лодку за новыми поставками. Осмотр тела и головы преступника вряд ли займет много времени, но остальное дознание… Мы задержимся на острове на длительный срок.
– Осмотр? Тела? Головы?
На Яманаку было больно смотреть. Лицо начальника сделалось цвета мышиной шкурки. Лоб густо усеяли бисеринки пота, хотя с утра на берегу было свежо.
– Не самое приятное занятие? – господин Сэки пожал плечами с отменным равнодушием. – Согласен. Но таков наш долг.
Я представил себе, до какой степени разложились останки Ловкача за это время – и мимо воли задышал глубже. Словно пытался надышаться свежим воздухом впрок, пока в ноздри не ворвалось трупное зловоние.
– Тело? Голова?
– Тело и голова!
Господин Сэки начал терять терпение.
– Тело и голова, тело и голова, – начальник поста повторял эти слова, как безумец, не в силах замолчать. – Тело, голова… О небо! Что же делать?
– Объяснитесь!
Инспектор помалкивал, я тоже. Начальнику с лихвой хватало грозы по имени Сэки Осаму.
– Тело пропало! Голова пропала! Все пропало!
– Что? Неслыханная дерзость!
– Молю о снисхождении!
– Немыслимая глупость!
– Я достоин самого сурового наказания! – Яманака бухнулся на колени, ткнулся лбом в жухлую траву. – Велите мне прервать мою жалкую жизнь!
– Ваша жизнь?! – в голосе старшего дознавателя звучала неприкрытая брезгливость. – Если вы достойны наказания, его определит ваше начальство. Нас интересует совсем другое. Как пропали тело и голова? Когда? При каких обстоятельствах? Кто это обнаружил?
И громом с ясного неба:
– Докладывайте!
___________________________
[1] Рэйден каламбурит, превращая «беддо» («постель») в «путь постели» по аналогии с кендо, дзюдо и пр.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: ОСТРОВ ДЕВЯТИ СМЕРТЕЙ
1
«Им веры нет!»
Погода радовала, в отличие от известий.
В лучах осеннего солнца море отблескивало синеватой сталью, но глаз не слепило. Прохладная голубизна небес дышала покоем и умиротворением. Лишь на са̀мом горизонте упорно ползла и все никак не могла доползти в зенит стайка кудрявых облаков.
Облака походили на дымы далеких вулканов.
В ясный день остров был хорошо виден даже с берега. Сейчас он постепенно вырастал перед нами. Я уже мог различить знакомый хаос прибрежных скал и кособокую ножку исполинского гриба – наполовину обвалившийся конус потухшего вулкана. Как и в прошлый раз, гриб не спешил отрастить смертоносную шляпку дымного облака. Надеюсь, он погодит с этим по меньшей мере до нашего отбытия.
Лодки грозных чиновников, ввергших в трепет трусоватого Яманаку, шли вровень, разойдясь, чтобы весла не цепляли друг друга. Отстав на три корпуса, за нами следовала лодка со слугами: каонай господина Сэки и слуга инспектора гребли, Широно сидел на руле. В нашей лодке у руля расположился господин Сэки, отправив меня на нос. А вот с инспектором при отплытии вышла заминка.
– Прошу вас, господин! – суетился начальник поста, предлагая Куросаве устроиться на корме утлого суденышка.
– Утопить меня решили?!
Я видел, что гнев инспектора напускной, но Яманаке было не до подобных тонкостей. Даже не знаю, как его не хватил удар прямо на месте. Не обращая внимания на мольбы о прощении, инспектор шагнул с пристани в лодку – и устроился в ее середине, вплотную к гребцам. Лодка качнулась, ощутимо просела в воде, но не пошла ко дну и не перевернулась, сохранив равновесие.
Гребцы выдохнули с облегчением.
– Срединный путь ведет к спасению! – сияя, возвестил довольный инспектор. – Крайности же гибельны, в том нет сомнений!
Судя по тону, Куросава с его опытом путешествий отлично знал, чем может закончиться его попытка усесться на корме, равно как и на носу.
Перед этим на берегу начальник поста, отчаянно потея и заикаясь, доложил нам об «ужасном стечении обстоятельств». Как выяснилось из его бормотания, на следующее утро после происшествия, вскоре после отъезда гонцов в Акаяму, на остров отправилась лодка с другими стражниками. Им было поручено осмотреть тело и голову при свете дня, допросить ссыльных и составить протокол. Сам начальник поста остался на заставе, в чем горестно винил себя задним числом.
Если честно, его присутствие на острове вряд ли бы что-то изменило.
Прибыв к месту назначения, стражники выяснили, что и голова, и тело бесследно исчезли. Не считать же следом оборванный клок волос, которыми голову Ловкача привязали к шесту?! Допрос ссыльных прошел впустую. Островитяне заверяли, что ничего не видели, ничего не трогали и понятия не имеют, куда делись останки. Судя по их огорченному виду, они говорили правду. Умирающие от голода люди уже предвкушали дополнительную награду. А теперь что? Теперь ничего.
Исчезновение останков было не в их интересах.
Разве что, допустил я, кто-то решил, что целое – ну, почти целое! – тело, которое можно зажарить и съесть, куда лучше десятка рыбин или мешочка крупы. Тем паче рыбу и крупу придется делить на всех, а украденное тело достанется одному, самому хитроумному.
– Им веры нет! – хрипел Яманака, кланяясь. – Все они преступники и людоеды! Любому из них соврать – что монаху молитву прочесть….
Когда он закончил, я с разрешения Сэки Осаму допросил стражников, обнаруживших пропажу мертвечины. Следы крови? Нет, не заметили. Виноваты, господин! Охранялось ли тело ночью? Ссыльные утверждают, что нет. Вбили, мол, шест, привязали голову, запекли рыбу на углях от сигнального костра, съели и разбрелись спать. Проснулись, вернулись на мыс, а тела уже нет.
И головы нет.
Моя собственная голова уже начинала пухнуть. Вопросов с каждым часом становилось все больше, а ответы…
За ответами мы и плыли.
– Всем отойти от пристани! – рявкнул кто-то из стражников.
Я моргнул. Оказывается, мы уже подходили к острову. На знакомом дощатом причале столпилось десятка два тощих оборванцев. Сейчас они с неохотой пятились, подчиняясь приказу, и разглядывали нас, сгорая от любопытства.
