– Может быть, впустишь меня? – прощебетала Лора.
Аврора услышала, как девушка сделала шаг, скорее всего, в сторону Авалона, так же она слышала шорох одежд, словно особа провела ладонью по плечу юноши.
– Я так скучаю… – голос Лоры звучал ласково.
Голос Авалона звучал жёстко:
– Не сейчас.
Аврора возвела глаза к небу. «Ты хотел сказать "никогда"».
Лора ответила с нескрываемой печалью:
– Но почему… Ты что, и правда с ней?
Авалон сардонически спросил:
– Ты разве имеешь право задавать мне вопросы?
Лора замялась, а после короткой паузы виновато сказала:
– Нет, мой господин, но…
– На этом всё, – Авалон прервал её попытку вставить слово. – Мне сейчас нет до тебя дела, – его голос прозвучал как морозная стужа. Даже Аврора поёжилась.
Казалось, что Найт по-хамски оттолкнул собеседницу, дабы пройти, в ответ на что Лора пробормотала что-то неразборчивое, а Авалон лишь насмешливо хмыкнул.
Юноша распахнул дверь и мгновенно влетел в комнату. Это произошло столь быстро, что посторонний не мог разглядеть то, что находилось внутри.
Когда дверь захлопнулась, Найт чуть не наступил на Аврору, рассевшуюся на полу. Он покачнулся на одной ноге, чуть не потерял равновесие, отпрыгнул, снося какую-то декоративную статуэтку с письменного стола и, в итоге, вскипел:
– Какого демона?!
– Да ты сама грациозность!» – хохотнула Аврора, повалившись на пол и при этом больно стукнувшись головой.
Авалон выпрямился, для успокоения души отряхнул манжеты своих чёрных одежд и спросил:
– Ты подслушивала?
– Не поверишь, стены в этом доме такие тонкие! – Аврора состроила плаксивую гримасу и процитировала: – "Я скучаю… Может быть, впустишь меня?" Ха-ха-ха. Вот же мисс-наивность, даже камню понятно, что ты и любовь – вещи несовместимые.
– Ты так считаешь? – Авалон приподнял бровь.
– Разве я не права? – Аврора взглянула на него, ухмыляясь.
Авалон натянул маску полнейшего безразличия, а после присел на корточки возле ног собеседницы и сказал:
– Ты не права.
Аврора чуть помолчала в смятении, но вскоре её осенило:
– Ах, да, у тебя же есть сестра! – «Точно, еще когда-то давно он сказал, что признавался ей в любви…»
Авалон достал мазь из поясного мешочка и аккуратно снял повязку с чужой ноги.
Аврора, на удивление, даже не сопротивлялась. «Пусть работает, пора отплатить за мои страдания». – Мун отставила ладони, наклонила корпус назад и принялась лениво созерцать действия юноши.
Авалон запустил аккуратные, с чётко очерченными фалангами, пальцы в баночку с мазью и нанёс пахучую вязкую субстанцию на бледную, чуть посиневшую кожу. Его жёсткие подушечки коснулись щиколотки, распределяя прохладное лекарство. Сердце Авроры от взгляда на чужие руки громко бухнуло о грудную клетку, а в горле на секунду пересохло. Девушка мысленно обругала себя, но в реальности вида не подала, с гордостью сохранив насмешливую ухмылку на бледно-розовых губах.
Нога уже не реагировала на касания и в целом выглядела почти здоровой, вот только, к несчастью, выполнять свою роль средства передвижения без боли пока не могла.
Аврора возмутилась:
– Почему полгода назад, сломав позвоночник в пещере василиска, ты смог встать с постели через неделю, а я второй день не могу ходить из-за какой-то щиколотки? Мне что, тоже нужно погрузиться в глубокую медитацию?
Авалон посмотрел на Мун из-под опущенных ресниц.
– Твоё погружение в медитацию не сильно ускорит процесс выздоровления.
– Но ты же тогда встал!
– И при этом чувствовал себя берсерком, впервые обратившимся в зверя.
Аврора нахмурилась, пытаясь понять смысл ассоциации. Берсерки являлись разновидностью чудищ, способных принимать как облик человека, так и зверя. Зачастую в человеческом облике у них всё равно проскальзывали животные черты, потому определить берсерка оказывалось легко. В тварь они обращались обязательно мощную, смертельно опасную и очень большую. Поговаривали, что первые сто обращений сопровождались мириадами переломов и невообразимой агонией, которая длилась ещё долгое время.
Аврора предположила:
– Хочешь сказать, что каждый шаг отдавался болью?
– Хочу сказать.
Аврора удивилась:
– Но ты выглядел здоровым! Еще и издевался в своей привычной манере…
Авалон закончил наносить мазь, вытер руку о салфетку, а после сказал:
– В тот раз я терпел, ведь у меня высокий болевой порог. К тому же, тогда ты слишком сильно меня разозлила, отчего я не мог проигнорировать это. Думается, даже после нашей смерти ты так взбесишь меня в загробном мире, что я восстану, нарушив законы перерождения, превращусь в самого злобного духа и пойду убивать беловолосых женщин.
Аврора лукаво улыбнулась и не преминула отметить:
– Хочешь меня прикончить, но при этом без лишних слов наносишь мазь на мою поврежденную ногу.
Авалон сверкнул на серебряную деву янтарными радужками. Бросив в Мун чистый бинт, он сухо сказал:
– Сама перевяжешь.
Аврора перехватила бинт на лету и подумала: «Даже пошутить нельзя».
Она согнула ногу в колене и принялась перевязывать щиколотку, делая это нарочито медленно, чтобы Авалон раздражался из-за её улиточной скорости. Право же, у него даже пальцы подрагивали от монотонных движений серебряной девы. Как он только не сорвался, чтобы помочь? Видимо, недостаточно добродетельный.
Аврора завязала бинт, а после произнесла, разрушая воцарившуюся тишину:
– Адриан узнал что-нибудь полезное?
– Нет. Лишь передал, что Луи ему завтра всё расскажет.
– А почему не сегодня?
Авалон пожал плечами, выражая неосведомлённость в этом вопросе.
Аврора на секунду задумалась, а после вспомнила кое-что интересно:
– Что ты имел в виду, когда сказал, что Адриан сможет заткнуть Луи рот? При Адриане я решила не лезть в это, но у тебя, подумала, могу спросить.
Авалон поперхнулся слюной, а после хохотнул:
– А сама не догадываешься?
– Ну, в голове есть предположения, но мне не сильно хочется обдумывать подобные интриги.
Авалон ухмыльнулся:
– В таком случае нам вовсе не стоит это обсуждать… Кстати, Адриан принесёт ужин чуть позже. Ты наверняка голодна.
Аврора тут же переменилась в лице.
– Конечно! – возмутилась она. – Ты ведь так расщедрился, оставив мне горстку фруктов и засохшую булку.
