Ряд вопросов относительно «древнерусского детектива» Данилевский задает вполне правомерно. Обращает, скажем, внимание на вопиющие нестыковки летописного рассказа. Но сам обходится с летописью слишком вольно. Ведь есть внутренняя критика источника, есть перекрестные источники. И всё это Данилевский – остепененный ученый – прекрасно знает. Но игнорирует то, что ему невыгодно. Летописные сведения просто отметает, считая ложью, а зарубежным источникам вроде хроники Титмара Мерзебургского доверяет полностью. Более того, активно использует скандинавскую сказку «Прядь об Эймунде», разбору которой мы посвятим в своем месте особый раздел.
Конечные выводы Данилевского притянуты за уши и граничат с фальсификацией. Сперва высказываются обоснованные сомнения, затем факты приправляются пятью процентами лжи и – картина переворачивается с ног на голову. Такие манипуляции мы встречали в книгах и статьях Льва Клейна, которого жестко критиковали в работе «Руги и русы». С этими людьми очень трудно бороться, они умеют маскировать истинные взгляды, они очень далеки от науки и умеют ловко очернить оппонента, создав мнение в своей группировке. От подобных книг и подобных людей нужно предостеречь читателя, если он их еще не встречал.
Так что же Данилевский? Среди перечня вопросов, которыми задаемся и мы, и другие исследователи, вдруг появляется такой: почему никто из сыновей Ярослава не назван Борисом или Глебом (славянские имена убиенных князей) или Романом и Давыдом (крестильные имена)? Только среди внуков Мудрого появляются Роман, Давыд, Глеб… но не Борис. Ну что за чепуха! А битва на Нежатиной Ниве, которую помнит каждый хоть сколько-нибудь подготовленный студент истфака, а то и школьник? В ней погиб Борис Вячеславич, князь-изгой, сын смоленского князя и внук Ярослава Мудрого. И таких мелочей у Данилевского – пропасть. Словно читаешь не профессионального историка, а какую-нибудь книжку Виктора Суворова, с которым большинство русских уже разобралось и предало страшной каре: Суворов вышел из моды и лишился гонораров.
Данилевский договорился до того, что Борис Владимирович сел на княжение киевское и водил на Русь печенегов, за что и не любили его киевляне (Древняя Русь глазами современников и потомков. С. 346). Летописец, допустим, просто недоговаривает. Но Длугош-то говорит совсем о другом! Борис, напротив, воевал с печенегами! Да и в летописи – о том же: ходил Борис на печенегов, но не нашел.
Правда, Данилевский и не оспаривает первый поход Бориса в степь. Просто исследователь утверждает, что это не Святополк водил печенегов впоследствии на Русь, но Борис. Летописец просто переврал эти события… но зачем? Если Борис – злодей и враг киевлян, отчего понадобились сложные конструкции по сокрытию его убийства Ярославом, к чему сваливать вину на Святополка, который, кстати, привел поляков и тоже мог быть объявлен врагом? Получается, что составленная по принципам формальной логики концепция автора не столь уж логична?
В сказке об Эймунде, которую Данилевский использует как исторический источник, тоже ничего об этом нет. В общем, вывод таков: нельзя насиловать летописные тексты, словно перед вами ночные бабочки.
Со Святополком у автора концепции тоже проблемы и нестыковки. То Окаянный бежит в Польшу сразу после смерти Владимира Красное Солнышко, потому что Данилевский следует мутному в этом месте тексту Титмара, то – убегает из темницы во время смуты между Борисом и Ярославом (сообщение о смуте взято у Длугоша, но Длугош объявляет едва ли не главным действующим лицом в ней Святополка, что гораздо лучше согласуется с текстом летописей, чем произвольные выкладки Данилевского). Победу в смуте 1015 года (гипотетический первый поход Ярослава на Киев) Данилевский, вопреки теперь уже и Длугошу, присуждает Ярославу. Что остается от источников? Скандинавские мифы? Но и они нелогичны… Налицо лишь хрупкая концепция историка, которая опирается на его произвольные соображения и соответствует (да и то не всегда) принципам формальной логики.
Конечный вердикт таков: Данилевский задает правильные вопросы, но дает на них неудовлетворительные ответы. Факты у него заменяет полет фантазии, вроде бы местами логичный, но противоречащий всем имеющимся источникам. В истории такое недопустимо.
* * *
Обстоятельную, хотя и далеко не полную библиографию версии о том, что Святополк невиновен в убийстве Бориса и Глеба, можно найти в книге А.Ю. Карпова «Ярослав Мудрый» (с. 475–476). Сам Карпов придерживается традиционной точки зрения. Убийца – Святополк, Ярослав невиновен. Той же версии хранит верность Д.А. Боровков в сжатой, но информативно очень насыщенной монографии «Тайна гибели Бориса и Глеба».
…Автор этих строк в отроческом возрасте склонялся к мысли, что убийца – именно Ярослав. Человек жестокий и хитрый, не останавливавшийся перед фальсификациями летописи. К тому же очень уж подозрительна вереница смертей вокруг него. Очень кстати умирает отец, затем – несколько братьев, гибель которых он свалил на Святополка, иные братья исчезают, иные – опять же умирают подозрительно кстати, как Мстислав Тмутараканский. Странно…
Однако прошло время, подростковый максимализм и стремление к историческим разоблачениям уступили место взвешенному анализу. И тогда оказалось, что доказательств причастности Ярослава ко всем этим смертям нет. Если он и преступник, то очень талантливый, который сумел ловко запутать следы, свалив вину где-то на Святополка, где-то – на слепой случай, а чью-то смерть вообще замолчав.
Похоже, мы вправе с большей или меньшей уверенностью говорить только об одном: Бориса и Глеба устранил всё-таки Святополк. Это были его прямые соперники. Следовало расчистить поляну.
По остальным фигурантам «древнерусского детектива» – вопрос спорный. Двое из них умерли, по официальной версии, своей смертью – это Владимир Красное Солнышко и Мстислав Тмутараканский. Двое исчезли: Позвизд и Станислав. Один сел в тюрьму: Судислав. Убийство еще одного – Святослава Древлянского – приписывают Святополку, что неочевидно.
Расскажем обо всём по порядку.
Устранив Бориса, Святополк, по логике событий, должен был взяться за Глеба. Конечно, оба «святых» вовсе не походили на невинных овечек. Они были опасны, за ними стояли дружинники. И вот – Святополк решился на уничтожение ненавистных двоюродных братьев.
«И, замыслив это, злой дьявола сообщник послал за блаженным Глебом». Святополк написал: «Приходи немедля. Отец зовет тебя, тяжко болен он». Нужно было выманить Глеба из княжества, а по дороге прислать убийц. Операцией руководил один из дружинников Святополковых, «окаянный Горясер». Кроме того, у Святополка были свои люди в окружении Глеба. Подкуплен оказался княжеский повар Торчин (туркмен). Он поучаствует в убийстве.
Глеб поверил письму. Он любил отца и был ему верен. Поэтому мешкать не стал. В конце концов, Святополк зовет его делить власть после возможной кончины родителя. «Глеб быстро собрался, сел на коня и отправился с небольшой дружиной. И когда пришли на Волгу, в поле оступился под ним конь в яме и повредил слегка ногу. А как пришел Глеб в Смоленск, отошел от Смоленска недалеко и стал на Смядыни, в ладье», – повествуется в сказании о гибели братьев, которым мы пользуемся. В рассказе есть важная деталь. Глеб едет через Смоленск. В этом городе правит Станислав. Следовательно, он заодно с Глебом и против Ярослава?
