Война достигла кульминации. В 626 году персы вступили в Малую Азию и прошли ее насквозь до самого Константинополя, который имел предместье на азиатском берегу. Одновременно авары с подвластными славянами совершили марш-бросок и атаковали главную, европейскую часть Царьграда. Штурм завершился, однако, крупной неудачей, авары в ярости перебили множество «провинившихся» славян, но тут восстал князь Само и очистил от аваров западную часть каганата. Тогда же от аваров отложились волыняне и белые хорваты. Кагану стало не до византийцев.
Зато на стороне аваров, лангобардов и иранцев выступили вестготы. Они захватили Бетику – Южную Испанию, принадлежавшую византийцам (626). Имперские владения сокращались.
10. Нашествие хазар
После неудачи аваров под Константинополем иранцы, оставшись без союзника, отошли в Сирию. У Ираклия высвободились руки, и он атаковал персов в союзе с тюркютами. Последние прорвались в Закавказье и стали его опустошать. «Как орлы, пролетели они вдоль большой реки Куры, не щадя никого из тех, кто попадался им, они держали путь через страну иверов и егеров и, переплыв великое море, прибыли ко двору императора. Явившись к великому императору Ираклию, они вновь подтвердили клятву, данную друг другу – каждый в соответствии со своими обычаями», – повествует Мовсес.
Правитель Ирана Хосров II Парвиз (591–628) направил в адрес «Джабгу-кагана» и его хазар письмо. В нем говорилось: «Чьим приказанием вторглись вы в мою страну? Не того ли, который скрывался от меня на островах западного моря? Если уж вам так нужны были его золото и серебро, драгоценные каменья или одеяния, расшитые золотом и жемчугами – беhез и пурпуровые мантии, то я мог бы угодить тебе, [подарив] вдвое больше, нежели он. Потому и я говорю тебе: не возобновляй больше [набегов] на мою страну по глупой просьбе его, иначе пеняй на себя. Но вот тебе заранее скажу, что я собираюсь сделать в ближайшее время:…я призову из его страны великого полководца моего, победоносного Шаh-Вараза вместе с другими двумя храбрыми военачальниками моими, Шаhеном и Кртикарином и войска мои, насчитывающие тысячи и десятки тысяч отлично вооруженных воинов, которых я снарядил для войн с Западом, чтобы погубить и стереть его [Ираклия] с лица моей земли. Итак, я поверну бразды их к Востоку и всей своей мощью двинусь на тебя и не пощажу тебя, и не дам ни покоя, ни отдыха, пока не загоню тебя на край вселенной. Тогда ты узнаешь и поймешь, как безрассудны и прискорбны твои поступки. Ибо, куда же я поведу, где я размещу несметное множество [моих войск], когда приведу их оттуда, и где та страна, которая вместила бы их, или я не сделаю так, как говорю?»
По мнению Мовсеса, хазар устрашило письмо, они отступили и ушли к Джабгу, который не принимал участия в набеге. «Но когда владетель их князь увидел ту огромную добычу, золотые изделия и сосуды, пышные одеяния и множество угнанных [в плен] людей и скота, захваченных во время набегов, про себя решил [на следующий год] самому перейти на эту сторону. И вот он распорядился, чтобы все, кто находился под его властью, все племена и роды, проживающие в горах или долинах, на суше или на островах, оседлые или кочующие, бреющие головы или носящие косы, чтобы все они были готовы [явиться] по первому же зову его» (Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк. Кн. 2. Гл. 11). И за набегом последовало нашествие, о котором просил Ираклий.
– Я отомщу врагу [за императора], – сказал Джабгу, – я сам лично выступлю и поспешно приду ему на помощь со своим храбрым войском и сумею угодить ему ратными делами, мечом своим и луком, как он сам того желает.
«И вот… пришел тот самый Джебу хакан, о котором речь шла выше, вместе со своим сыном».
Тюркюты вместе с хазарами напали на Дербент и взяли его. «Когда [сторожившие город воины] увидели страшное множество людей безобразных и широкоскулых, без ресниц, которые с длинными распущенными, как у женщин, волосами, мчались верхом на конях, страх великий объял их, тем более когда увидели они, какие те искусные стрелки, как из тугих луков они обрушивали на их головы настоящий град стрел, как, подобно кровожадным волкам, свирепо набрасывались на них, безжалостно истребляя всех на улицах и в переулках города. Они не различали ни красивых и цветущих юных девиц и отроков, ни больных, ни немощных. Не щадили они ни калек, ни старцев. И не трогало нисколько их сердца усердие прильнувших к грудям убитых матерей младенцев, которые вместо молока сосали кровь [из ран] грудей. Напротив, как пламя, охватившее тростниковые заросли, они врывались в одну дверь и вылетали в другую, оставляя хищным зверям земным и птицам небесным довершать там злодеяние», – пишет Мовсес. Это описание позволяет восстановить внешний облик тюркютов и тюркохазар, а также понять их тактические приемы.
Албанию оборонял армянин Гайк-шах – наместник иранского царя царей. Он сосредоточил свои силы в городе Партав (Бердаа) – столице Албании. Гайку захотелось поговорить с народом, чтобы произнести ободряющую речь. Но от страха шах не мог произнести ни слова. «И так сильно трясло его, что колена его бились одно о другое».
Собравшиеся армяне разгневались:
– Зачем же ты нас держал здесь до сих пор? [Разве для того], чтобы затем всех нас, вместе с женами и детьми нашими, предать в руки кровожадных зверей? Как можем теперь мы такой огромной и беспорядочной толпой выйти из [окружения] и бежать на глазах лютого врага, когда он вот уже всего в трех милях от нас?
Но о сопротивлении никто даже не думал. Говорили другое.
– Зачем мы медлим? Чтобы найти в этом городе себе могилу? Давайте бросим имущество и скарб и убежим. Авось, да сумеем спастись.
«И все устремились к четырем воротам города, спеша [выйти] и укрыться в горах гавара Арцах». Понятие гавар обычно переводят как «провинция», но это скорее муниципальный район. В советское время этот гавар называли «Нагорный Карабах» и присоединили к тюрокязычной республике, носившей условное название «Азербайджанская ССР». Собственно, название «Азербайджан» приняли еще мусаватисты, а большевики просто оставили его, дополнив советской символикой. Сейчас населенный армянами Арцах вернул историческое наименование и отторгнут от «Азербайджана».
Вернемся к тюркютскому нашествию.
Конники Джабгу «пустились в погоню за беглецами и некоторых из них догнали у подножия горы, находящейся против большого села Каланкатуйк, расположенного в том же гаваре Ути». Однако сгустившаяся тьма помешала преследованию, и армяне/албанцы благополучно укрылись в горах Арцаха. Что касается трусливого Гайк-шаха, то он со своими домочадцами удрал сразу в Иран и уж больше не возвращался на родину.
Тюркюты продолжали наступление и атаковали Тбилиси: «этот бурный поток двинулся, как взбушевавшаяся река, по направлению к Иверии и окружил, осадил знаменитый изнеженный и богатый город Тбилиси. Узнав об этом, великий император Ираклий тоже собрал все свое войско и поспешил на помощь союзнику. Они были очень рады встрече и обменялись царскими подарками и приношениями».
Встречу провели в соответствии с требованиями этикета. Джабгу, подъехав к императору, поцеловал его в плечо и отвесил поклон. Ираклий назвал правителя хазар своим сыном и возложил на его голову собственную корону. Затем ромеи задали пир, во время которого император раздаривал одежды и серьги. Джабгу пообещал в жены свою дочь Евдокию. В стане союзников воцарилась идиллия.
