Каган отступил в окрестности Сингидуна, срыл его стены и выселил жителей, явно опасаясь, что в противном случае крепость вновь достанется византийцам. В сингидунской цитадели был помещен отряд кутургуров. Это, в свою очередь, напугало византийцев, последовали новые безрезультатные переговоры, после чего византийский отряд под началом Гудуина напал на аваров и отогнал их. Баян отправил в набег на Далмацию своих людей. «И взяв Балбу и окрестные 40 городов, все их опустошил», – сообщает Феофан Исповедник (Хронография, л.м. 6091, р.х. 591). Обе стороны обвинили друг друга в развязывании войны, но это были лишь первые сполохи. Византийцы напали на аваров, отягченных добычей, и сильно потрепали их. Складывается ощущение, что Баян утратил значительную часть сил в последних войнах или ждал чего-то. Разумеется, анты продолжали героически сражаться на Днепре, но их главными противниками были словене и кутургуры. Причина медлительности кагана в другом. Похоже, ему отказали в повиновении какие-то славяне – может быть, восстание вспыхнуло в Чехии или Моравии. Эти события (если они были) произошли далеко от Византии или Галлии, где велись летописные записи, а потому остались вне поля зрения историков. Подыскать другое объяснение трудно. Есть лишь косвенные данные. Например, гарнизон цитадели Сингидуна был составлен не из поселившихся в его окрестностях мораван, а из болгар-кутургуров. Следовательно, славяне были как минимум ненадежны, что и объясняет нерешительное поведение кагана. Когда восстания (или угрозы их возникновения) были ликвидированы, авары сразу активизировались.
Вторая причина – активизация франков на аварском фронте. В 595 году баварский герцог Тассилон напал на одно из хорутанских племен, стодорян, с двухтысячным войском. Баян выступил против баваров, затем решил наказать франков, но увяз в мелкой войне.
Перерыв в военных действиях на Дунае длился 18 месяцев, причем византийцы никак не воспользовались медлительностью аваров. Внутриполитическое положение империи оставляло желать лучшего. Насаждение православия в восточных провинциях окончательно озлобило монофизитов. А власть в больших городах становилось удерживать всё труднее, на фоне непрекращавшихся нашествий чумы и борьбы партий, которые Маврикий по-прежнему игнорировал. На это накладывались постоянные бунты войск. Солдаты выходили из повиновения. Цирковые вожаки пытались их распропагандировать и использовать в своих целях.
Поэтому попытки ромеев побряцать оружием закончились бесславно. Эта опасность подстерегает любое правительство, не обладающее прочным тылом. А Маврикий прочным тылом не обладал. В результате Баян собрался с силами первый и летом 597 года форсировал Дунай. Византийцы, как обычно, оказались не готовы к вторжению врага. Аварские полчища дошли до города Томы на берегу Черного моря (ныне Констанца в Румынии). Все земли вдоль южного берега Дуная подверглись правильному разгрому. Томы оказались в осаде зимой того же года.
Против аваров действуют две армии – Приска и Коментиола. Приск пытался снять осаду Том, но был разбит и решил заключить перемирие. Тут явился Коментиол. Каган обрушился на войско Коментиола и разгромил его на реке Янтра в конце апреля 598 года. «Коментиол производил только беспорядки в рядах и был виновником неустойки их; и так Ромеи обратились в бегство. Варвары, нашедши войско без полководца, без пощады убивали всех. Коментиол в постыдном бегстве прибыл в Дризиперу; но граждане ругали его и камнями бросали и так прогнали от города. Варвары подступя к Дризиперу, взяли город и сожгли храм Святого Александра», – сообщает Феофан Исповедник (Хронография, л.м. 6092, р.х. 592).
В Константинополе вожди цирковых партий распространили слухи, что император Маврикий нарочно приказал Коментиолу спровоцировать поражение, чтобы авары перебили ненадежные и вечно бунтующие войска. В Византии запахло революцией. Самое опасное, что возмутились солдаты. «Войско отправило к царю депутатов против Коментиола, как учинившего предательство в войске; в числе сих депутатов находился Фока, который, разговаривая с царем на тайном совете, грубо противоречил ему, так что один из патрициев дал Фоке оплеуху и выщипал ему бороду», – говорит Феофан (Хронография, л.м. 6092, р.х. 592). Фока затаил злобу. Пройдет несколько лет, и этот незаурядный человек возглавит бунт и взойдет на трон Византии.
Социальная база императорского режима, основанного на кумовстве и жесткой экономии за счет податного люда, становилась всё менее популярной. Тем более скандальной казалась роскошь правительства, семьи и родни императора. Маврикий оторвался от реальности и ничего не понимал, а может, просто не мог ничего сделать – точка невозврата оказалась пройдена. Нужно вообразить, насколько византийцы презирали свое правительство и царя, если обвинили его в намеренном уничтожении армии!
Но это был еще не финал. На помощь ромеям неожиданно пришла страшная болезнь, бушевавшая на протяжении многих лет, – чума. Каган разграбил окрестности Константинополя, но прошел через зараженные районы. Болезнь стала косить аваров и их союзников. Умерли семеро сыновей Баяна. Потери простолюдинов никто не считал. Византийцы запросили мира, и потрясенный смертью своих людей каган согласился:
– Пусть Бог будет судьей между Маврикием и хаганом, между аварами и ромеями.
«И эти слова не были несправедливы: на самом деле ромеи, нарушив мир и развязав войну, [сами] накликали вышеописанные несчастья; дурное начало всегда в конце концов приводит к печальным результатам», – констатирует Симокатта.
Договор содержал странный пункт. Границей между Византией и каганатом объявили реку Истр (Дунай), то есть развалины Сингидуна вернулись в состав империи. Но «против славян реку можно будет переходить». Что случилось? Объяснение только одно. Воспользовавшись смутой в каганате и его войнами против Византии и франков, от Баяна отложились дулебы, причем вместе с дунайцами. Каганат расползался, как старое одеяло. Но он был немного сильнее расползавшейся Византийской империи, управление которой начал расшатывать Юстин II, а теперь его дело продолжил Маврикий. Поэтому авары выговорили для себя ежегодную дань в 100 тысяч золотых. «И на этом была наконец завершена война аваров с ромеями», – говорит Симокатта. Для византийцев мир был позорным. Антов вообще не включили в договор. То ли византийцы снова принесли их в жертву, то ли сами днепровские славяне еще раньше вышли из войны.
В ходе набегов каган набрал большое количество пленных и требовал выкуп за них. Расчетливый до скупости Маврикий отказался платить. Баян перебил весь полон, взял причитающуюся дань и отбыл на север. Популярность Маврикия, и без того невысокая, после этих поражений и перебитого полона упала еще сильнее. Ни в пропагандируемую им православную идею, ни в созданную вертикаль власти никто не верил. Судили по делам, а они шли плохо: гнилое правительство воровало деньги, а Маврикий ввязывался во внешнеполитические авантюры и проигрывал всё и вся.
Император оказался в шахматном цугцванге, когда любое действие вело к поражению. Он не мог воевать, потому что авары были эффективнее, но не мог и соблюдать мир, потому что никто в Византии не хотел платить аварскую дань, а партии цирка могли в любой момент организовать дворцовый переворот.
