4. Константинополь
Мировая война VII века привлекала всеобщее внимание историков и политиков. «Идет шестнадцатый год правления императора Ираклия. При нем славяне отняли у римлян Грецию, а персы – Сирию, Египет и многие другие провинции», – пишет Исидор Севильский (Всеобщая хроника, 414). В сдержанном комментарии – ужас и отчаяние.
На восточном фронте византийцы терпели поражение за поражением. Тогда Ираклий перенес военные действия на Кавказ и вместе с тюркютами стал сражаться в грузинской стране Иверии и армянской стране Алуанк (то есть на территории современной Центральной Грузии и Азербайджана). Война шла тяжело и с переменным успехом. Ее перипетии подробно описаны армянским епископом Себеосом в «Истории императора Иракла». Себеос воспевал подвиги соотечественника – Ираклий был армянин, и с него началась длинная череда армян на византийском престоле.
…Со своей стороны персы, уже захватившие Сирию и Египет, бросили еще одну армию в Малую Азию. Ею командовал полководец Шахрвараз. Задачей персов был захват Малоазийского полуострова и выход к Константинополю, падение которого означало бы распад и гибель Византии. Иранцы захватили Халкедон и даже Хрисополь, который иногда называют малоазийским предместьем Царьграда. Но у них не было флота, чтобы форсировать Босфор и осадить столицу ромеев.
Тогда Хосров Парвиз заключил союз с каганом Баяном. Последний, как мы видели, незадолго до этого помирился с Ираклием, но такие мелочи никогда не смущали аваров. Каган мобилизовал подвластных ему славян, кутургуров, гепидов, самих аваров и собрал огромное войско. То, что славяне всё больше ненавидели своих господ, его не интересовало.
Аварская держава была непрочной, и лишь победоносные войны могли ее укрепить, да и то ненадолго. Первое же серьезное поражение могло обернуться гибелью. Поражение при осаде Константинополя могло стать гораздо серьезнее, чем неудача при Фессалониках. К тому же каган должен был учесть, что Константинополь – более сильная крепость. Безусловно, он рассчитывал на помощь персов, но на море по-прежнему господствовал ромейский флот. Следовательно, поход Баяна напоминал авантюру.
Летом 626 года каган отправился под стены Константинополя. Сопротивляться было некому: северная часть Балкан покорилась аварам. От расселившихся здесь славянских племен Баян получал продовольствие и пополнение.
Вдоль берега шел славянский флот на ладьях. На него-то и надеялся каган, задумав переправить персов на европейский берег. Но это была еще одна авантюра. Славянские суденышки не могли соперничать с византийскими тяжелыми кораблями. Баяну это было известно, но он рассчитывал взять числом. Однако он не знал другого. В это время у византийцев появилось секретное оружие – «греческий огонь» на основе нефти. Его разбрызгивали из сифонов на несколько метров вокруг. Этот состав горел даже в воде. Достаточно было нескольких лепестков огня, чтобы вражеский корабль растаял как свечка. Новое оружие византийцы тщательно засекретили. Врага ждал сюрприз.
Ираклия не было в столице, он вместе с главной армией сражался на Кавказе. Городом управлял регентский совет, во главе которого находились патриарх Константинопольский Сергий и патрикий Бон. Византийцы сосредоточились на обороне столицы, а сами вели наступление в Малой Азии. Тогда же они фактически сдали вестготам Бетику – Южную Испанию.
* * *
Авары разорили Фракию и подступили к Длинным стенам. Византийцам мерещилось, что враг привел миллионы людей. Говорили, что в одном только авангарде аваров, который прискакал с целью разорить предместья столицы, насчитывается 300 тысяч воинов. Цифра – несомненное преувеличение, но она хорошо иллюстрирует страх, который византийцы испытывали перед нашествием варваров. Мобильные войска аваров оперировали повсюду, что заставляло преувеличивать их численность в десять и более раз.
Первые столкновения под стенами византийской столицы произошли в конце июня. Кагану понадобился еще месяц, чтобы сосредоточить под Константинополем войско и флот. Предместья города были разрушены. Затем авары зажгли огни и подали сигнал персам, что готовы начать приступ. «Другими словами, авары намеревались захватить Византию и подготовили механические стенобитные приспособления. Там были и деревянные башни и военные машины “черепахи” (χελωναι)», – пишет патриарх Никифор Константинопольский (Краткая история со времени после царствования Маврикия. Часть I).
Начался первый штурм. Каган послал на приступ славян, которые должны были завалить своими трупами подступы к городу. За ними шли кутургуры, гепиды и сами авары. С точки зрения Баяна, план был хорош. Даже в случае неудачи число недовольных аварским режимом должно было значительно уменьшиться, ведь лучшая и наиболее активная часть славян погибла бы в ходе штурма.
Приступ продолжался несколько часов, причем славяне бились на стенах без всякого прикрытия. Их отразили и перебили во множестве. Лишь тогда каган двинул к стенам осадные машины. «Но после того как они пододвинули машины к стене, божественная сила неожиданно их разрушила и находящихся на них аварских воинов истребила», – говорит патриарх Никифор.
Возглавлявший оборону патрикий Бон предложил аварам мирный договор за богатый выкуп, но каган отказался. История сохранила его дерзкий ответ. Ромеям предлагалось стать птицами или рыбами, чтобы скрыться от гнева владыки аваров. Военные действия продолжались.
Через пару дней от византийцев прибыло второе посольство, но застало у кагана персидских эмиссаров. Каган находился в приподнятом настроении, отказался заключить мир и, указав на персов, заявил, что скоро переправит их армию на европейский берег; тогда византийцам конец.
Спасти ромеев могли только выдержка и действия шпионов. Оба фактора оказались в наличии. Иранских послов, возвращавшихся на азиатский берег Босфора, выследили и убили. Затем стали готовиться к отражению противника. Благодаря сообщениям той же разведки стало известно время и место появления флота варварских моноксил. Патрикий Бон ввел в пролив 70 кораблей и воспрепятствовал переправе персов.
4 августа славяне совершили новую попытку прорыва, но были остановлены ромеями и понесли потери.
Каган задумал одновременную атаку на город с суши и моря, причем уже без помощи персов, коль скоро соединиться с ними не удалось. Славянские ладьи должны были напасть на город, как только они заметят факелы, зажженные на передней стене Влахернского дворца. Им надлежало подойти ко дворцу на ладьях и ворваться в город.
Об этом опять-таки своевременно узнал патрикий Бон. Патрикий вывел эскадру из маневренных диер и триер, а часть кораблей спрятал в засаде. Затем он приказал подать ложный сигнал огнем. Славяне вывели свои ладьи, чтобы занять дворец и нанести решающий удар, но наткнулись на ромейский флот. Византийские корабли «налетели на них, загнали их в середину и сразу же опрокинули, так что и морская вода сильно закрасилась кровью», – сообщает Никифор. Среди трупов оказались славянские женщины-воительницы, что удивило ромеев.
В это же время город штурмовали с суши. Часть осадных машин врага ромеи сожгли, но это не остановило штурмующих. Славяне отличались беззаветной храбростью, хоть и гибли за чужие интересы. В дело вмешались тяжеловооруженные отряды аваров, но и это не помогло. Ромеи отразили натиск противника. Под стенами валялись груды славянских тел, которых некому было хоронить, а в море плавали обломки моноксил и вздувшиеся трупы славян. Под чужим руководством, под чужим небом, в ненужной войне погибли тысячи славянских воинов. Но эта жертва была не напрасна, ибо те, кто выжил, возненавидели аваров.
