— Не смей, — выдохнул Витторио с беспомощным выражением человека, знавшего о надвигающемся несчастье, но не понимавшего, как его предотвратить.
Джулия протиснулась мимо него и встала перед Реном.
— Он был… был местным… представителем… семьи.
— Мафии, — уточнил Рен, садясь на ограду. Его явно не шокировала тема организованной преступности.
Витторио отвернулся, словно не в силах выносить признаний жены. Джулия, похоже, пыталась решить, какую часть правды открыть чужакам.
— Паоло был… он приглядывал за тем, чтобы наши местные бизнесмены не имели неприятностей. Вы понимаете, о чем я? Чтобы окна магазинов не разбивали по ночам, чтобы грузовик флориста с товаром не исчезал.
— «Крыша», — кивнул Рен.
— Понимайте как хотите, — пробормотала Джулия, заломив руки, маленькие, тонкие, с обручальным кольцом на безымянном пальце и многочисленными перстнями на остальных.
— Городок у нас небольшой, но все знают, что лучше платить. Вот и платили Паоло, каждое первое число месяца. Поэтому витрины оставались целыми, грузовик флориста развозил заказы, и все было в порядке. — Она нервно повернула обручальное кольцо, закусила губу и брезгливо поморщилась. — Потом Паоло умер от сердечного приступа. Сначала все было прекрасно, если не считать того, что Марта убивалась по брату. Но как раз перед вашим приездом, Изабел, в городе появились люди. Плохие люди. Из Неаполя. Они… они нашли нашего мэра… и дальше начался кошмар. А когда они объяснили, в чем дело, мы поняли, что Паоло повел себя глупо. Он лгал им. Скрывал истинные суммы, собранные им с торговцев, а разницу брал себе. Таким образом он накопил десятки миллионов старых лир. Нам дали месяц, чтобы найти и отдать деньги. А если нет…
Она замолчала, и тогда вперед выступил Витторио. Кажется, он смирился с решением жены и был готов говорить.
— Марта уверена, что Паоло спрятал деньги где-то рядом с домом. Мы знаем, что он их не потратил, а Марта вспомнила, что он незадолго до смерти рыл землю у ограды.
— Времени почти не осталось, — добавила Джулия. — Мы не хотели вас обманывать, но что же было делать? Зачем вмешивать вас в наши дела? Поверьте, мы всего лишь хотели уберечь вас. Теперь вы понимаете, Изабел, почему вас просили перебраться в город? Мы все беспокоимся, что эти люди потеряют терпение и снова появятся здесь. А если на их пути окажетесь вы… — Резким, рубящим движением она опустила руку вниз. — Дела у нас хуже некуда, — вставил Витторио. — Необходимо найти деньги, а это означает, что мы должны как можно скорее разобрать ограду.
— Si. Эти люди очень опасны.
— Интересно, — протянул Рен, поднимаясь. — Мне нужно все обдумать.
— Только не слишком долго, — умоляюще прошептала Джулия.
— Простите, что были вынуждены лгать, — повторил Витторио. — Да, Изабел, извините за вчерашнего призрака. Это все Джанкарло. Знай я о том, что он задумал, непременно постарался бы его остановить. Но вы все же придете к нам на ужин?
— А грибы? — оживилась Джулия. — Сразу же после дождя.
— Конечно, — кивнула Изабел.
После ухода парочки она вздохнула, села на ограду и позволила себе немного полюбоваться красотой сада, прежде чем обратиться к Рену:
— И вы им поверили?
— Ни единому слову.
— Я тоже. — Она прикусила было ноготь, но тут же одернула себя. — Одно ясно: здесь действительно что-то спрятано.
— Итальянская земля буквально нафарширована древностями.
Он похлопал себя по заднему карману джинсов, но тут же вспомнил, что уже выкурил ежедневную сигарету.
— Найденная, пусть и в частных владениях, вещь принадлежит правительству. Может, добрые жители Касалеоне ищут что-то настолько дорогое, что не желают с этим расставаться?
— Думаете, в заговоре участвует весь город? Бернардо — полицейский. Вряд ли такое возможно.
— Можно подумать, у нас мало продажных полицейских. А у тебя есть идея получше?
— Должно быть, это нечто из ряда вон выходящее. Рядом с ней приземлился листок, и она смахнула его на землю.
— Думаю, лучше всего сделать вид, что мы им поверили.
— Согласен. И постараюсь держаться поближе, пока они рушат ограду.
— Я тоже.
Одна из кошек подошла и потерлась о ее ноги. Изабел наклонилась, чтобы погладить животное.
— Мне нужно взять машину и ненадолго поехать на виллу, храни меня там Господь.
— Вот и хорошо. Мне нужно работать, а вы меня отвлекаете.
— Книга о кризисе?
— Да. И посмейте только слово сказать!
— Ни за что. Значит, я тебя отвлекаю? Она спрятала большой палец в кулаке.
— Я не шучу, Рен. И не трудитесь пускать в ход свое обаяние, потому что, пока мы не поговорим, ничто не сдвинется с места.
— Хорошо, — смиренно вздохнул Рен, — сегодня мы поужинаем в Сан-Джиминьяно. Там и потолкуем .
— Спасибо.
Губы Рена сложились в бесшабашную улыбку.
— Но как только ты произнесешь последнее слово, предупреждаю, я дам волю рукам. И надень что-нибудь сексуальное. Предпочтительно с глубоким вырезом и определенно без нижнего белья.
— Вы, молокососы-старшеклассники, просто меня убиваете! Не знаешь, смеяться или плакать! Еще какие-то требования?
— Нет, думаю, это все, — кивнул Рен и, посвистывая, отошел. Изабел невольно отметила, что сейчас он походил скорее на киношного красавца героя, чем на прославленного голливудского психопата.
Она наскоро приняла ванну, схватила блокнот и набросала кое-какие идеи для своей книги, но мозг отказывался работать, поэтому пришлось отложить блокнот и отправиться на виллу, посмотреть, как там Трейси.
— Просто шикарно.
Экс-жена Рена лежала с закрытыми глазами в шезлонге у бассейна.
— Гарри и дети ненавидят меня, а тот, что в животе, постоянно давит на мочевой пузырь и вызывает газы.
Изабел заметила детей, вылезавших из машины Гарри, с перемазанными мороженым лицами.
— Если бы Гарри ненавидел вас, вряд ли все еще был бы здесь.
Трейси подняла спинку шезлонга и надела темные очки.
— Это лишь потому, что его совесть замучила из-за детей. Завтра он уедет.
— Вы пытались поговорить?
— В основном говорила я. А он снисходительно улыбался.
— Но почему не попробовать еще раз? Сегодня, когда дети уснут? Налейте ему стакан вина и попросите перечислить три вещи, которые готовы сделать для его счастья.
— О, это легко. Поднять мой ай-кью на двадцать пунктов, заняться делом, вместо того чтобы постоянно ходить беременной, и полностью изменить свою натуру.
