— Ты первый раз меня ударил. Даже Марсель себе такого не позволил.
— Чего? — вдруг замер он на месте и прислушался. — Как ты только что сказала? — Джош подошел ко мне и опустился на колено. Хотел услышать это еще разок. — Он был у нас в мое отсутствие? Скажи мне правду — он тебя навещал, пока меня не было?
— Нет. Его не было. Можешь расслабиться. Тебе повезло, — говорила я со стеклянными глазами. Смотрела куда-то в стену, представляя секс с Марселем. — Потому что если бы он побывал во мне… — Я специально так сказала. Просто издевалась. Ведь я знаю правду. А он — нет. — Ой, прости. Я оговорилась.
— Тебе смешно? — пришел он в растерянность. А я смеялась. Серьезно. Как только он это сказал, мне сразу стало смешно. Мне хотелось смотреть ему в глаза и заливисто хохотать. Наверное, просто от нервов. Не знаю. — По-твоему, это весело? — Он взял меня за плечи, жестко встряхнул и задал самый главный вопрос: — Спрашиваю серьезно. Ответь мне прямо. Он приходил? Этот ублюдок навещал тебя?
— А разве на то похоже? Если бы Марсель меня проведал… если бы он пришел к нам, пока ты был в отъезде… Он бы на мне живого места не оставил, — говорила я со вкусом. С наслаждением выговаривала каждое слово в этой реплике. — Он бы меня связал… и трахал бы часами… После него я бы ходить не могла нормально… Ты ведь знаешь, он помешан на мне. Он мной просто одержим, — говорила я с таким придыхом, будто он рядом. Будто я опять ощущаю его касания на теле. Его руки на моей груди. Его пальцы у меня на животе. Его язык на моих беззащитных губах. — На твоем месте я бы нервничала, Джош.
Он оставил меня в покое. Отошел к стене, чтобы все обдумать. Взял со стола зажигалку, пачку сигарет. Попытался прикурить, но ничего не вышло.
— БЛЯДЬ, НУ ЗАЧЕМ?! — чертыхнулся он и бросил в стену зажигалку. Та разбилась на кусочки, в комнате запахло топливом для розжига. Воздух накалялся, его нервы сдавали все больше. — Зачем ты это делаешь?! Зачем ты меня бесишь?! Ты ведь знаешь, что никому… — разводил руками мой муж, — никому не нужна в этом мире… И даже Марселю не нужна… Да плевать он на тебя хотел.
— Так думаешь?
— Скажи, куда ты ехала? — сбавил он обороты и подошел ко мне вплотную. Немного неуверенно поднес ладонь к макушке и погладил мои волосы. — Ты ведь не к нему ехала, верно? Тут что-то другое. Расскажи.
— Нет, — отвернула я лицо.
Мне не хотелось с ним говорить после такого. Он мне сделал очень больно. Этого достаточно, чтобы молчать остаток жизни.
— Хочешь сигарету? — Джош протянул мне пачку. Достал из кармана спички. Подсунул это мне поближе. Не настолько близко, чтобы я могла дотронуться в наручниках. Но достаточно, чтобы я почувствовала запах табака. — Давай я расстегну браслеты, а ты мне расскажешь. Идет?
Это было просто сумасшествие. То, что происходило между нами.
У меня внутри все просто выгорело. Почернело. От любви к нему не было и следа. Да и была ли там любовь хоть когда-то? Ответа на этот вопрос я не нашла в своей душе. Хотелось… просто реветь. И курить, заливаясь слезами.
— Хорошо.
Он расстегнул наручники. Я размяла запястья. Взяла сигарету. Джош поднес к ней спичку, я прикурила и сделала затяжку. Было очень обидно и больно.
— Ну так как, Камилла? Куда ты ехала? К кому? К Марселю?
— Нет, — вытирала я слезы в облаке дыма. — Не к Марселю. Я ехала не к нему. Он для меня ничего не значит. Я о нем даже не думаю. Марс — это… облизывала я соль на губах, — это прошлое. Ему я уже никак не помогу… Но есть люди, которые нуждаются в моей помощи. И ты должен это понимать. Не запрещать мне делать правильные вещи.
Джош внимательно выслушал, потупив взор на мои красные от стали запястья. Он наконец стал понимать, в чем дело. И оно было вовсе не моем первом парне. Марсель тут никак не замешан. Это правда.
— Это все из-за мальчика? Того пацана-телепата?
— Его мать мне звонила, — глотала я слезы и вдыхала горький дым как антидот от боли в сердце. — Она очень напугана. Хочет вернуть его в детский дом, если проблемы повторятся.
— Да и черт с ним, Камилла. Пусть отдает. Тебе какое дело? — уверял меня муж, что все идет своим чередом. Что мне не стоило в это вмешиваться. Не моя ведь проблема. Он пошел на примирение и взял меня за руку. — Какое ты имеешь отношение к этому мальцу? Это просто чужой ребенок. Страна о таких заботится.
— Как, интересно?
— Есть специальные учреждения для детей с… особыми потребностями.
— Хочешь упечь его в психушку? — отрезала я и вырвала ладонь из теплых рук.
— Да я ничего не хочу. Это не мне решать, куда отправится малый, у которого отец — уголовник, а мать не была способна воспитать сына, поэтому бухала дни напролет.
— Откуда тебе знать? Ты ничего о нем не знаешь! — заводилась я опять. — Ни о нем, ни о его настоящих родителях!
— Ну почему ты прикипела к этому ребенку, Кэм? Зачем он тебе сдался? — взывал мой муж к благоразумию. — Пытаешься заполнить пустоту?
И я честно кивнула, рыдая.
— Да, Джош, да! Представь себе! — Слезы заслоняли мне картинку. Я держала сигарету, но курить не могла. Могла только плакать, роняя капли соленой воды. — Я пыталась реабилитировать себя, помогая этой семье!
— Но так ты не вернешь ребенка!
Я вскочила со стула, бросив на пол чертову сигарету. Посмотрела на Джоша пронзительным взглядом ненависти. И стала истерически кричать.
— Это ты у меня отнял его! Ты убил его! УБИЛ!
— Я не убивал его, Камилла! Не убивал! — пытались меня успокоить, но это нереально. Я сорвалась и летела в пропасть. — Все произошло само собой! Малыш родился уже мертвым! Я ничего не мог поделать с этим, понимаешь?!
— Почему он умер?! Почему?! — не понимала я. — Почему мы не могли это сделать в нашей обычной больнице?! Зачем ты меня вывез в другой штат, чтобы я рожала там?! Почему не дома?!
— Послушай, бэби…
— Ты меня полгода держал под замком! Никто даже не знал, что я беременна! НИКТО! А затем ты тайно вывез меня в условиях секретности… привез в какой-то закрытый госпиталь, где не было нормальных специалистов даже!
— Ты все не так восприняла…
— А КАК?! — орала я, содрогаясь от собственного крика. — Зачем ты это сделал?! Ты так боялся, что кто-то узнает о моем положении?!
— Нет! Я просто хотел, чтобы ты рожала в самой лучшей больнице! В нашем роддоме не было условий! Там вся техника старая, а врачи — дряхлые маразматики, которые не знают, что творят!
— И все же он умер, — подвела я черту. — Это произошло. Хотя ты говорил… уверял меня, что все безопасно. Что ребенку ничего не угрожает. Что все под контролем… А ребенок умер.
Джош опять развел руками. Пытался найти оправдание, но не мог. Потому что его не было — смысла в оправданиях. Какой в них толк, если жизнь уже не вернуть?
