— Спасибо тебе за все, — мне показалось, или он сделал акцент на последнем слове? — За все… — повторяет и у меня пропадают сомнения. Но за что он благодарит помимо спасения Кристины?
— Она спрашивала о тебе, — Арман подходит к отцу и сжимает его плечо, а тот в ответ улыбается мне и кивнув сыну в последний раз выходит из палаты.
Мы остаемся вдвоем, и тишина становится осязаемой. Она давит на мозг, заставляет дыхание замереть, а щеки запылать от одного только взгляда карих глаз, брошенного в мою сторону. Арман делает шаг ко мне, а я машинально отклоняюсь, вжимаясь в спинку больничной кровати, еще ближе, и пластиковые дужки давят на лопатки сильнее. Наклоняется ко мне, обхватывая лицо ладонями, тело пронзает дрожь страха вперемешку с возбуждением и губ касается мятное с нотками табака дыхание.
— Клянусь, впервые в жизни я рад, что ты ослушалась приказа.
63
Приказа.
Это слово режет уши, я все никак не привыкну, что стала вещью и теперь не принадлежу себе. Противно и обидно.
А он целует.
Сминает губы, исследует языком, как завоеватель в павшем городе, сметает все преграды, покоряет напором и мне остается только поддаться его власти и не сопротивляться, хотя больше всего на свете хочется оттолкнуть его и убежать, потому что бороться бесполезно. С ним и с собой. Я уже проигравшая сторона.
— Ангел… — шепчет в губы, и это приводит в себя. Понимаю, что веки сами собой прикрылись, когда и в какой момент это произошло, я не поняла, упорно старалась сохранять хладнокровие, но снова не вышло. Чувствую как губы припухли от его поцелуя, а щеки горят исцарапанные легкой щетиной, я вся словно в паутине его магнетизма, и никак не удается стряхнуть ее. Тянусь и обхватываю запястье касаясь теплой стали черных Тиссо, чтобы отвести его руку от своего лица, но замираю, когда палец касается жилки и я ощущаю бешенный ритм его пульса.
Арман выдыхает, оглядывая мое лицо, но в его глазах нет той привычной издевки и ноток высокомерия, напротив, сейчас он смотрит на меня так, будто кроме меня на свете ему никто не нужен.
Становится страшно.
— Будь со мной. Выходи за меня, роди мне сына. Стань хозяйкой в нашем доме, — не приказывает, его повелительный тон я уже выучила наизусть. Здесь же голос звучит иначе. Он просит, предлагает. Умоляет… — Ты одна мой разум затмила, и я устал искать причины, чтобы тебя ненавидеть и не потеряться окончательно в тебе. Будь со мной, пожалуйста, будь.
От этого признания моя спина каменеет, а пульс ошибается на пару ударов. Смотрю в черные как ночь глаза и впервые теряюсь, видя в них нежность. Неприкрытую ничем не разбавленную, чистую как откровение нежность.
— Но я же…
— Я не задавал тебе вопроса, хочешь ли ты стать моей женой, не спрашивал о твоих желаниях, но так нельзя было. Я понимаю сейчас свою ошибку, поэтому прошу, — замолкает, давая мне возможность ответить, но я просто потеряла дар речи от услышанного и молчу, хлопая глазами. — И плевать заказала ли ты меня, плевать спала ли с ним, — отводит подбородок в сторону, потом снова смотрит на меня. — Хотя нет, не плевать, но я готов смириться с этим, если пообещаешь больше не общаться с Мазуром. Просто дай мне слово…
Говорит что-то еще, но я не слушаю. Мотаю головой, не в силах поверить, что Арман произносит такое.
Готов закрыть глаза.
Смириться.
Он шутит?
Это из-за Кристины?
— Ты не должен чувствовать себя обязанным. Я спасала твою сестру не ради похвалы, просто…
— Причем тут это? Я говорю о другом, — перебивает отчего-то улыбаясь. Снова высмеивает мои предположения. — Я понял, что устал бороться с собой еще утром.
— Поэтому мне привезли мои вещи и телефон? — телефон. Звонок Мазура. Господи!
Паника накрывает, Арман хочет сказать что-то еще, но я перебиваю его, но слова обрываются, когда в палату входит доктор.
— Вы пришли в себя. Отлично.
Арман выпрямляется и отступает, позволяя врачу подойти к кровати. Седовласый жилистый мужчина в белом халате пробегает взглядом по планшету в руках, а потом откладывает его и отклеивает лейкопластырь со сгиба моего локтя, вынимая катетер.
— Ваши анализы готовы, вы в полном порядке, и больше нет причин задерживаться в больнице. Ваш супруг может забрать вас домой, — он вешает трубку на подставку для капельниц и отходит на шаг, вставая так, чтобы видеть Армана и меня. — Хорошо, что вы оба тут, — его голос напитывается пугающей серьезностью, и я ощущаю как нехорошее предчувствие накрывает, постепенно отравляя кровь. Доктор сочувственно поджимает губы и опускает взгляд, а потом вновь смотрит на меня, не скрывая жалости. — Уровень ХЧГ в вашей крови повышен. Вы были беременны… — слово были выбивает из колеи и я никак не реагирую на эту новость, зацепившись за него. — Переохлаждение отрицательно сказалось на организме и…Срок был небольшой, но нам не удалось сохранить беременность, — внутри все обрывается, машинально перевожу взгляд на Армана, он как и я шокирован и бледен. С его лица сошла краска и глаза наливаются пустотой. — Примите мои соболезнования. Уверен, вы молоды, и вскоре наверстаете…
Доктор продолжает что-то говорить, но я уже не слушаю, голова начинает кружиться, и становится дурно. Опускаю голые ноги с постели, пытаясь встать, но головокружение ударяет в мозг, и я пошатываюсь, падая в руки Хасанову.
— Дайте нашатырь, — голос Армана режет как острие кинжала, врач спохватывается и скрывается за дверью, а я хватаюсь за темную ткань свитера пахнущего самым ненавистным мужчиной в мире и вдыхаю аромат от которого слезы вставшие в горле вырываются, и начинаю всхлипывать. — Господи, малышка…
Его горло сдавливает, и он замолкает, вцепляясь в меня так, словно я привидение и могу раствориться в любую секунду, а я обмякаю.
— Я с тобой, Ангел, с тобой, слышишь?
В кабинет врывается врач, но я сжимаю пальцы на свитере, утыкаясь в грудь Хасанову, и тот отрицательно мотает головой, не позволяя доктору подойти. Закрывает меня от всего мира своей широкой спиной впервые за целую жизнь я ощущаю себя защищенной.
Но сломленной.
64
А дальше все завертелось как калейдоскоп. Хасанов распоряжается и мне приносят вещи, он помогает переодеться, хотя я в состоянии сделать это сама, но он настаивает. У входа в приемный покой ждет машина, и меня туда бережно усаживают, а не швыряют, как было принято раньше. Дорога до дома стирается, не понимаю, почему меня везут отдельно от остальных, ведь Кристину выписали тоже, но все становится понятно, когда машина вместо особняка подвозит меня к городской квартире Хасанова, туда, где началось наше знакомство.
В подземном гараже, стоит шоферу открыть дверь, я вижу Армана. Он стоит прижав к уху телефон, но как только я выхожу, прерывает разговор и затемняет экран.
