Озираюсь. Нет никого.
Но стоит музыке гремящей в столовке на секунду стихнуть, как я слышу вопли за зданием:
— Не нужна! Пошла на хер отсюда!
Вот же придурок…
Ему бы стоило мне рожу начистить. Ну, хоть попытаться. А это сыкло на девчонке теперь отрываться будет.
Выглядываю из-за угла и невольно кулаки сжимаю, наблюдая, как этот утырок едва ли не волочет ее к какому-то оврагу, прихватив за мой платок, что уже натянулся на тонкой шейке.
Нахера я его на узел-то завязал?!
— Мне значит «подожди», — шипит он ей в лицо. — А сама с какими-то мужиками зажимаешься?!
— Ген, у тебя спермотоксикоз мозги съел? — неожиданно дерзко рычит маленький ангел, вырываясь из его рук. — Научись себе уже в этом вопросе сам помогать! Или пить завязывай!
Рядом стоят дружки, создавая дымовую завесу, что подчеркивает драматичность происходящего. Гогочут, спокойно наблюдая за всей картиной. А у меня на глазах уже красная пелена от бешенства! Понимаю, что и так уже влез, куда не следовало, вот и усугубил. Но ничего с собой поделать не могу, когда этот мудак снова хватает девочку за шею.
— Ну-ка руки от нее убрал, — говорю спокойно, но достаточно угрожающе, чтобы пацан послушался.
На меня уставляются несколько пар глаз, но меня интересуют только серебристо-серые, что снова остекленело сдерживают рвущиеся наружу эмоции.
— Слушай, дядя, а ты собственно кто такой? — видимо присутствие дружков придает гниде смелости. Но первоначальная моя цель достигнута — невесту отпустил.
— Извините нас, — в который раз за что-то извиняется ангел. — Присоединяйтесь к остальным гостям. Мы скоро вернемся.
Опять выдавливает какую-то неестественную вымученную улыбку. А в глазах мольба.
Только у меня вот мозги рядом с ней с чего-то вдруг отказывают. Поэтому не могу я разобрать, то ли она молит, чтобы я ушел, то ли чтобы помог…
— Все в порядке, — бормочет она, будто оправдываясь.
— Меня так просто не обманешь…
Подступаю ближе, и одним рывком закидываю девочку на плечо.
— Ой, — только и выдыхает она, когда я уже разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Э, мужик! — окликает меня жених. — Ты че творишь?!
— Разве не видно, — бросаю, даже не оборачиваясь. — Краду невесту!
6. ОН
— Вы что натворили?! — выдает она с ужасом, очевидно выйдя из первого оцепенения, когда я уже трогаю свой внедорожник с места. — Эй, верните меня на место! Вы кто такой вообще?!
Вижу, что она паникует, поэтому из деревни ее вывозить не решаюсь. Сворачиваю на какую-то тесную улочку. Лишь бы подальше от этого скота. Но ни к чему ее слишком пугать.
— Возвращайтесь, говорю! — надрывно требует она, но все еще не плачет.
Какого хрена? Нормальная девчонка уже бы истерику закатила.
Вон хоть Лину возьми. Я ее при нашем первом знакомстве едва бампером цепанул, а она развылась, будто я ей все кости переломал ненароком.
А они так-то сестры! Ну и где этот кладезь эмоций, что сейчас по закону жанра должен неуемно фонтанировать?
Можно сказать, она — фонтанирует, только вовсе не так и не тем. В мою сторону летят отборные ругательства, и я время от времени бросаю на скромную невесту удивленные взгляды, стараясь не забыть некоторые из них особенно красноречивые.
— Вы сумасшедший?! Или бандит??? Разве так можно…
Улыбаюсь, когда в мое плечо прилетает хрупкий кулачок.
— Точно псих! Я же сейчас выйду!
— Не выйдешь, — отрезаю я, блокируя двери, на случай, если это не беспочвенная угроза. Мало ли. — Так может и нельзя, но я предупреждал.
— О чем еще?! Вы психопат обыкновенный! Верните меня уже на мою свадьбу!
— О том, что если позволишь кому-либо так с собой обращаться, то кто-то может украсть невесту, — невозмутимо напоминаю я.
— Да вам-то что за дело?! — неистовствует она, нервно дергая ручку двери.
Как же хорошо…
Солнце уже скрывается за кромкой леса, когда машина вдруг упирается в берег узкой речушки, выскочившей из-за поворота. Деревня осталась позади, а вперед дороги нет. Тут ей и бежать особо некуда.
Паркуюсь у рваной линии соснового бора, и выхожу из машины.
Девчонка, естественно не дожидается, пока я помогу ей выбраться, и самостоятельно выпрыгивает из высокого для нее внедорожника.
— Не смейте приближаться! — бросает через плечо.
Однако идет вовсе не в направлении оставленного нами торжества или хотя бы деревни. На берег выходит. И быстрым шагом, спотыкаясь на камнях, идет вдоль речки.
Не бежит, что странно. И даже разуться не пытается. Что тоже несколько непонятно. Из-под подола мельтешат нехилые каблучки. Это она еще с ними мне мелкой кажется.
Гля, как бы ноги не попереломала…
Срываюсь за ней следом. Нагоняю, когда она уже едва не забредает в лесок. Ловлю хрупкий локоток.
— Оставьте! — рычит, словно разъярённая фурия, вырываясь из моих рук.
Надо же…
Невольно подчиняюсь. Но лишь на секунду. Залюбовавшись снова потрясающим зрелищем.
Она — будто призрак в своем белом одеянии, мечется среди высоких деревьев, сквозь кроны которых пробиваются последние лучи. Волосы разметались в бессильной борьбе с самой собой. Грудь, тесно передавленная корсетом, нервно вздымается от судорожного дыхания. И все в ней выдает истерику. Но не сдается, упрямица.
Мой психолог, может и шарлатан, но мысли толковые время от времени выдает. И вот одна из них мне особенно нравится: если не выпускать свои истинные эмоции наружу, то они будут проявляться очень нежелательно и вовсе не там где надо.
Злишься — злись, а не пытайся это замять.
Радуешься — улыбайся, а лучше смейся.
Больно — плачь. И если мне — взрослому дядьке, подобное не пристало. То уж хрупкой девчушке сейчас точно не помешает.
Моя украденная невеста вдруг вздрагивает и принимается ковырять складки своего пышного подола.
С интересом наблюдаю за ее манипуляциями, пытаясь сообразить, что она делает. И наконец понимаю, когда она выуживает из складок небольшой мешочек. Будто калита для монеток, но чуть побольше. Беленький, потому я его сразу-то и не приметил.
Телефон там. Вот оно что. Собралась на помощь звать. Ну, хоть немного разумных реакций от нее дождался.
— Да, пап, — очевидно, отвечает на входящий звонок. — Прогуляться вышла.
Тяжело вздыхает, слушая ответ отца:
— Ну, пусть пьет дальше, — ровным тоном говорит. — Праздник ведь. Мне просто тамада не понравилась. Я погуляю лучше.
