— Хочу!
— Пытался, — кивает. — Лейла с Климом начала встречаться. Тайком от всех своих… Ну, сама понимаешь, где Клим, и где Лейла — из мусульманской семьи. Как-то я поймал её поздним вечером, возвращающуюся со свидания с Климом. Ради того, чтобы подловить её, из лагеря втихушку ушёл.
— И что дальше?
— Да ничего. Лейла сделала вид, что моих намёков не поняла, а потом вообще сказала, что уже беременна и хочет бежать с Климом. У нас как раз срок контракта там заканчивался… Сказала, что её ненаглядному Климу не помешала бы помощь настоящего друга. Ну и всё. Больше ничего не было. Даже не целовал её ни разу…
— Мама тайком убежала?! Ого! А мне она ничего не рассказывала, и папа — тоже! — говорю с невольной обидой. — Они всегда говорили, что у мамы семьи нет, что познакомились в кино.
— Ну так и есть, только не во всём. В кино познакомились, да. Только во врёмя налёта. Тот город был под обстрелом… Жизнь — сложная штука, Ди.
— Расскажи ещё! — прошу.
— Иди, одевайся. Мне пора выдвигаться на объекты. По дороге расскажу, если захочешь. И если поверишь мне, — говорит с вопросительной интонацией, глядя прямо в глаза.
— Верю, — отвечаю после недолгого колебания. — В то, что ты сейчас рассказываешь, почему-то верю. Может быть, это глупо. Но верю.
— Тогда десять минут на сборы! — подгоняет Хан.
— Эй, мы не в армии!
— Местами реальная жизнь оказывается сложнее службы и коварнее. Не трать время зря!
Прерванный рассказ Хан начинает уже в машине. Причём, говорит первым. Наверное, нам обоим проще говорить на другие темы, прямо не касающиеся нас двоих, чтобы не колоть обидой.
— Я почти всё тебе рассказал, Ди. Могу лишь добавить, что Лейле побег помогли организовать. Чуть раньше, чем мы оттуда снялись. Когда Клим с задания вернулся, Лейла уже здесь его ждала, в гостинице жила неделю. Как мышь, сидела, никуда из номера не выходила. Наверное, каждого шороха боялась и мести родных…
— Значит, у меня со стороны мамы есть родные?
— Что есть, что нет. Они от Лейлы отвернулись и вычеркнули из жизни. Даже похороны устроили. Типа умерла… — морщится Хан. — Не приняли выбор.
— Какой кошмар! Мама с папой всегда так счастливы были, что я бы никогда не подумала о таких сложностях.
— Тебе и не нужно о препятствиях думать. Главное, что твои родители были счастливы и в целом мире им хватало того, что есть. Разве это не счастье?
— Ох, не знаю. Возможно, и есть счастье. Но я бы вряд ли смогла довольствоваться тем, что есть сейчас у меня.
Хан не скрывает своего влечения ко мне.
Теперь я точно знаю, что нам вместе может быть очень хорошо: в постели, в общении, во многом, но есть одно «но».
Он женат, и у него есть сын, которого Хан не собирается оставлять без отца.
— Всё или ничего, — хмуро повторяет Хан слова, сказанные накануне.
Я выбираю ничего. Другого варианта нет…
Темирхан
Диана сидит рядом — желанная, взбалмошная, неразгаданная.
Моей стала. Целиком, как давно того и хотел.
От мысли, что я стал её первым мужчиной, в груди разгорается сильнейшее пламя, которое разгорается всё сильнее и сильнее, а в нём всё становится пеплом и золой — намерения, планы, мысли, что не связаны с ней.
Всё кажется трухой и тленом, а она — как смысл всего и даже дышать хочется больше и чаще.
Дочь друга осторожно посматривает в мою сторону и колет каждым взглядом словно тысячами иголочек.
Зачем соврала о том, что больше не девственница?
Я обещал ей особенный первый раз, самый лучший, а в итоге она поступила по-своему и лишила меня такой возможности.
Упрямица.
Как же сильно от неё крышу сносит, чувствую себя пацаном, у которого впервые и сильно мужской интерес проснулся к понравившейся девчонке.
Только мой интерес не мутнеет и не тускнеет.
С годами ничуть не уменьшился, а сейчас разросся до размеров стихийного бедствия и сносит разумные мысли ураганом.
Ещё и это кретинское условие с семью ночами…
Мне целой жизни будет мало, чтобы ей насладиться, а тут всего семь долбаных ночей!
С тоской смотрю на тонкий профиль Дианы с пухлыми губами, которые она сейчас соблазнительно покусывает. От волнения?
— Чем ты сейчас занимаешься? — вырывает из мыслей.
— Я…
— Да, ты сильно изменился. Стал большим боссом?
Усаживаюсь поудобнее. Кожаная куртка поскрипывает на широких плечах.
Рассказать ей о том, кем я стал? А тем, кем не стал — её возлюбленным мужем и, возможно, отцом наших детей…
— Да, у меня есть бизнес. Свой.
— Я думала, ты бизнесом брата занялся.
— Занялся, конечно. Но это же бизнес Карима, а не мой. Я там просто управляющий. По доброй памяти о брате и ради его четверых детей.
— И ради его жены, — невзначай добавляет. — Ты и с ней трахаешься?
— Ты соблазнительно говоришь слово «трахаться». Скажи ещё? — прошу.
— Повторить вопрос: ты и с женой брата спишь?!
— Кажется, я тебе уже отвечал.
— Ты мог соврать!
— Повторяю! Нет у меня с Алиёй ничего, с чего ты это взяла?!
— Может быть, с того, как крепко вы обжимались в коридоре? Не ври, что это не так…
— Не так. Не было ничего. Алия просто разговор один подняла, старый и связанный с нашей семьей.
— А ещё ты ее обнимал. Она тебя словно задушить хотела.
— Да, на неё накатывает иногда. Брата моего она любила, одна осталась с четырьмя детьми. Другого мужчину себе не завела…
— И ты помогаешь ей с вопросами одиночества?!
— Бля, ну что ты заладила. Не трахаю я Алию. Никогда не трахал и не собираюсь.
— Но она тебя хочет! — возражает упрямо.
— Был момент, когда она меня в семью затащить хотела. Но то давно в прошлом, — говорю сам себе и припоминаю, что Алия снова на те же лыжи встала, начала подбивать клинья. — Ладно, есть у неё желание, чтобы я занял место брата. Но этому никогда не бывать.
— Уверен? Мне кажется, она довольно настойчива. Как только Люська соперницу в доме терпит.
— Я знаю главное: для меня Алия — как сестра. Такой и останется всегда. Уверен, она может найти своё счастье, если перестанет быть зацикленной на одном и том же.
— Это она тебе подкинула идею о моей беременности? — внезапно интересуется Диана. — После разговора с ней ты сидел, как мрачная туча, и смотрел на меня с недоверием.
