В довершение я чувствую аромат его туалетной воды. Много острых, горячих ноток, пряных и будоражащих…
— Присядь. Я посмотрю…
Темирхан ласково подталкивает меня в сторону дивана. Опускается передо мной на корточки.
— Какая нога?
Смотрю на его тёмную макушку. Смолянисто-чёрные волосы очень короткие и колкие. Хочется потрогать их, проведя по жёсткому ёршику ладонью.
— Какая нога? Левая или правая?
— Правая… — едва слышно.
Темирхан стягивает со ступни носок и опускает мою ножку на своё колено.
— Будет немного больно, — предупреждает.
Темирхан бережно разминает пальцами мой мизинчик. Так осторожно и заботливо, что меня начинает окутывает горячими волнами. Даже волоски на макушке шевелятся от удовольствия.
Жар спускается по телу, приливая к низу живота. Приятно и волнующе. Но мне же должно быть больно…
Тихонько вскрикиваю для приличия.
Пальцы Темирхана замирают. Он наклоняется и дует на мой мизинчик.
— Больно? У меня не самые ловкие пальцы.
— Очень ловкие.
Мой голос пересох от волнения. Сердце стучит и в груди, и на кончиках пальцев. Грудная клетка кажется тесной, и у меня не получается вдохнуть. Лишь задерживаю дыхание, боясь умереть от недостатка кислорода.
Моя стопа находится на мужском бедре, уже чуть выше колена. Это так неправильно! Но приятно…
Приятно чувствовать, что его пальцы такие сильные и одновременно нежные.
Темирхан осторожно разминает мизичик, поглаживая его.
Тело отзывается на это прикосновение. Кожу обжигает искрами электрического тока.
Почему такая реакция?
Это самое обычное касание. Никакого подтекста. Но жар, струящийся по телу, скручивается в тугой узел внизу живота.
Разгорается желание снова почувствовать, как пальцы Хана двинутся выше, быстрее и напористее.
Лёгкая дымка чувственного наваждения туманит разум…
С губ срывается странный звук. Стон со всхлипом.
Темирхан резко вскидывает на меня глаза. Они такие тёмные-тёмные, почти чёрные. Лицо мужчины приближается ко мне…
Я подаюсь вперёд, на зов его порочного взгляда.
Так сладко и страшно. Мне кажется, что я падаю в пропасть, лечу вниз и просто не могу остановиться. Но что ужаснее всего, я просто не хочу это делать.
Его глаза такие же тёмные и холодные, как зимняя ночь. Но в то же время взгляд Хана заставляет гореть. Он обжигает меня искрами страсти, мелькающими на глубине.
Темирхан ничего не говорит и почти ничего не делает. Но я смотрю на его губы — твёрдые, красиво очерченные, и совершенно теряю себя.
Мне безумно сильно хочется прижаться к его губам и ощутить их вкус.
Кошмар…
Кажется, я окончательно заболела им, этим грубым, взрослым мужланом.
Женатым, напоминаю себе, женатым и с ребёнком.
Ау, Диана, очнись!
Тебе не нужна эта соблазнительная гора мышц с багажом и проблемами. Не нужна…
Но теперь я точно знаю, что нам хорошо в постели, и меня накрывает любовью к Хану, острой потребностью быть ближе, ещё больше и неизлечимее, чем раньше.
— Сегодня я иду в клуб на день рождения друга! — выдумываю на ходу.
Очарование момента теряется сразу же. Темирхан отстраняется и резко встаёт, бросив носок мне на колени.
— Какой ещё друг?! — спрашивает ледяным тоном.
Его голос не предвещает ничего хорошего. Глаза становятся такими злыми, как у самого голодного и грешного чёрта!
Глава 17
Диана
— Какой ещё друг?! — спрашивает Темирхан ледяным тоном.
Его голос не предвещает ничего хорошего. Глаза становятся такими злыми, как у самого голодного и грешного чёрта!
— Друг. Па… Павлик! — выдаю пискляво.
— Я хочу увидеть этого Па-Павлика! — передразнивает.
Напряжение никуда не делось.
Но на лице Темирхана отразилось недовольство. Оно меня отрезвляет.
Боже, зачем я так много и нагло вру?
Придумываю небылицы, а всё потому что меня обидела вчерашняя ситуация.
Вернее, ничего плохого я не сказала. Темирхан мне тоже ничего не сказал такого.
Но почему я обиделась? И на кого?!
— Что это за вообще Па-Павлик?! Откуда он взялся?! — зло рыкает Темирхан.
— Из числа старых знакомых. Сейчас опасность для моей жизни пропала. Я могу встретиться с друзьями, верно?
— Можешь. Зачем ты у меня спрашиваешь?! Я же тебе не папочка, — дразнит меня.
— Какая глупость! И в мыслях не было сравнивать тебя с моим отцом!
Стоп. Меня озаряет.
— Ты из-за этого вчера обиделся?
Хан молча поджимает губы и смотрит в монитор.
— Отвечай! Ну, что ты в мониторе такого важного увидел?
— Ничего я там не увидел. Но, кажется, и между нами ничего. Важного. Только договор…
Хмурится.
— Ты сам его потребовал. Я лишь исполняю. И ты же на меня за это злишься?
— Злюсь! — соглашается. — Потому что я тебя без договора хочу. А ты мне это условие каждый сраный раз в лицо бросаешь!
— Я держу своё слово. И точка! — топаю ногой.
— Поди прочь, малявка! — рыкает Темирхан. — Не испытывай моё терпение на прочность!
— Вот и пойду! Но прежде скажу, что никакого Па-Павлика не существует.
— Как это?!
— А вот так! Я его на ходу выдумала, чтобы тебя позлить.
— Да ёб тебя за ногу, Диан! — вскакивает на ноги Темирхан, сбив ударом кулака монитор на пол. — Что ты мне душу выворачиваешь наизнанку?! Шутница грёбаная! Весело на моих нервах, как на гитаре, бренчать?!
— А тебе?! Весело меня трахать, а потом к семье бежать?! — спрашиваю, тяжело дыша.
Хан ничего не отвечает.
Наверное, я зря поднимаю эту тему.
Я должна довольствоваться тем, что есть.
Но мне очень сложно.
— Вообще-то я пришла по делу, — пытаюсь усмирить свой пыл.
— Вот как?! — Хан наклонился, поднимая разбитый монитор. — Пришла по делу, но наговорила херни и вывела из себя. Засранка! Отшлёпать бы тебя!
— Уже отшлёпал. Вчера.
— Чувствую, не помогло. Ремнём тебя пороть надо! — говорит хрипло, опираясь ладонями на стол.
Предательская дрожь бьёт в эпицентр возбуждения. Игнорирую плотские позывы.
