— Простите, я задремала. Не заметила, как уснула, — бормочет няня, усаживаясь в кресле.
— Всё в порядке. Женя, разговор есть. Выйдем?
— Конечно.
Нянечка подхватывает сумочку и выходит. Я киваю в сторону кожаного дивана, сам стою рядом. Не знаю, с чего начать, а впрочем, скажу, как есть:
— У меня осложнились обстоятельства. Людмила больше не моя супруга и не будет принимать участия в жизни Тимура. Сам я — занятой человек и не могу находиться при нём сутками. Я предлагаю тебе, Женя, увеличенное жалование. Втрое, плюс премиальные к праздникам. Моему сыну нужен постоянный уход и внимание, а ты с ним отлично ладишь. Нужно будет на целый день с ним оставаться. Тебя будут привозить и увозить…
— Это очень щедрое предложение! — сразу же радуется няня. — Я буду рада! Тимур — такой замечательный, смышлённый малыш, с ним сидеть — одно удовольствие. Простите, жаль, что у вас с супругой так вышло…
— Да ладно, не жалей.
С одним проблемой покончили.
Но впереди — куча новых.
Я могу обрадовать Диану, сказав, что расстался с нелюбимой женой. Теперь окончательно. Могу поехать к своей девочке, сказать, что люблю её безмерно и… снова разбить ей сердце.
Потому что неродной сын от чужой женщины никуда не делся. Мне кажется, Ди не готова принять. Не сможет.
Да и кто я такой, чтобы вешать на молоденькую девчонку такие проблемы?!
Может быть, и прав был Клим, когда посчитал, что нужно Дианку от меня защитить любой ценой? По намерениям прав, не по способу достижения цели.
Опыта жизненного у меня почти в два раза больше, чем у Ди, но я умудрился вляпаться по самые помидоры.
Для того, чтобы позвонить Диане, я долго собираюсь с мыслями. Проговариваю слова едва слышно, но они не желают выстраиваться, как надо, и получается каша.
В итоге, я махнул рукой на затею подготовиться к сложному разговору. Как ни готовься, а жизнь может преподнести сюрприз в любой момент.
Набираю номер Дианы. Ответит или нет? Если не ответит, приеду к ней в гости. Но пока надеюсь договориться о встрече.
Мне приходится набирать номер трижды. На четвёртый раз Диана отвечает. Голос прохладный, она держится отстранённо, обидевшись на меня.
Я прекрасно понимаю причину такого отношения. По правде говоря, я кругом виноват и, может быть, зря надеюсь, что удастся исправить ситуацию.
— Ди, не бросай трубку!
— Кажется, я ответила. Не хотела бы слышать тебя, не стала бы отвечать, — говорит с обидой.
— Я знаю, что тебе было непросто в эти дни.
Фыркает.
— У тебя слишком завышенная самооценка, Темирхан.
— То есть ты обо мне не думала? Совсем?
— Наверное, я думала о тебе так же часто, как ты обо мне за эти прошлую неделю. То есть не думала совсем.
— Зря так говоришь, Ди. Я думал о тебе каждую свободную минуту.
— Очевидно, их было ничтожно мало!
— Не будь жестокой, Ди. У меня были реальные проблемы. Я не хотел грузить ими тебя. По-мужски я рассудил, что пока не решу их, не стану втягивать тебя и растравливать твою душу.
— И как успехи?
— Хочу увидеться и рассказать обо всём лично.
— Хорошо, — отвечает после непродолжительного молчания. — Сейчас вторая половина дня. Ты в офисе?
— Да, я скоро буду в офисе.
— Тогда я заеду к тебе в офис. Была у дизайнера, могу заскочить на обратном пути.
— Хочешь, я приеду за тобой?
— Я большая девочка и умею заказывать такси…
* * *
За прошлую неделю мы с Дианой не виделись. Ни одного долбаного раза. Сейчас, когда до встречи остаётся полчаса, я чувствую себя измотанным до предела и гипнотизирую взглядом секундные стрелки, ползущие со скоростью раненой улитки.
Когда Ди появляется в офисе, моё зрение фокусируется только на ней, и ни на чём другом. Она ослепляет меня и заставляет весь оставшийся мир звучать тише.
Стук каблуков звучит убийственно громко. Ди замирает возле кресла. Я чувствую, что больше молчать нельзя и вываливаю сразу же:
— Я развёлся с Люськой.
— Что-что? — переспрашивает удивлённо.
— Развёлся с Люськой. Окончательно. Ей больше нет места в моей жизни. Стоит признать, что ей рядом со мной никогда не нужно было находиться. Наши отношения были ошибкой. Всё ради сына, Диана… То есть.
Диана бросается ко мне на шею. Лёгкая, хрупкая. Я обнимаю её стройный девичий стан, боясь сломать или навредить чересчур крепкими объятиями.
Но как же хочется сдавить её сильнее и прижать крепче, чтобы спаяться воедино. Телами и душами.
Моя половинка. Очевидно, лучшая.
Ведь сам я без неё так и был неизвестно кем и неизвестно где…
— Это самая радостная новость, Хан. Мой Хан… Ханик, — шепчет, целуя лицо. — Теперь только мой? И больше никаких левых баб? Никаких противных Люсек? Никаких тоскующих вдовушек? Я требую! — тут же добавляет с напором.
— Твой, — говорю.
Признать это легко и просто. Ведь она мне, считай, с первой встречи, надела на сердце кандалы, пленив собой.
— Я твой, Ди.
Целую ладони, трусь щекой.
— Всегда твой.
Это легко. Но мне нужно признаться не только в том, что я развёлся. Есть и другие нюансы, о которых умолчать нельзя.
Не имею права.
Мы и без того потеряли три года времени, из-за недомолвок, обид и неискренности.
Если я сейчас утаю часть правды, я навсегда буду в глазах Ди не мужиком, а хер знает кем.
Будет больно. Будет трудно.
Но искренность в итоге выигрывает.
Хочется в это верить.
— У меня не было секса с Люськой уже очень и очень давно.
— Ой, давай не будем?! — морщится Диана.
— Нет, будем. Я же знаю тебя, ревнулька. Ты будешь думать об этих трёх годах и накручивать себя, представлять эти ночи и дни без тебя. Будешь думать, что я Люську на член натягивал…
Ноздри точёного, узкого носика Дианы трепещут. Так и думал, что не ошибся. Обижается, малявочка сладкая… Ревнует!
— Последний раз секс с Люськой у меня был года три назад. Ещё когда я в доме Клима жил и притащил её, лишь бы себя от мыслей о тебе отвадить.
— Не может быть!
— Больше ничего не было. На крови поклясться могу, если не веришь. Я женился на ней только ради ребёнка и сразу же очертил границы. Мы были семьёй только на публике и ради сына. Не скажу, что Люська ко мне в трусы залезть не пыталась. Пыталась! Много раз. Но я её отшивал. С ней у меня ничего не было, — перевожу дыхание. — Другой постоянной женщины у меня тоже не было. В мыслях только ты. Всегда.
