— Вот это на кухню надо отнести. И тут ещё вот, — кладу небольшой свёрток ей в ладонь, и придвигаюсь к ее ушку. — Это вместо того, что я порвал прошлой ночью. Хотя я может и с этим не удержусь. Очень уж он мне понравился…
Вижу, как размыкаются пухлые губки. А грудь начинает вздыматься от тяжелого дыхания. Так-то лучше…
Однако Лера быстро приходит в себя: серебристые глаза начинают метать молнии. Прячусь за дверью ванной и улыбаюсь, как мальчишка, которому удалось понравившуюся девчонку за косичку подергать.
Стягиваю с себя сырую одежду. Все, вплоть до трусов промокло. Включаю воду и забираюсь в ванну под горячие струи.
Ещё пусть попробует от меня избавиться. Теперь я готов. Буду бороться. Надо было сразу… Но что теперь уж сожалеть. Был бы тогда поумнее, не позволил бы так глупо себя одурачить.
Сейчас нужно придумать, как максимально потянуть время. Постараться остаться до ночи. Думаю, в этом мне поможет Ксюха. А потом уложим ее спать и наконец поговорим с Лерой. Сегодня точно поговорим!
В голову непрошено врываются причины, почему нам так и не удалось поговорить прошлой ночью, вынуждая мечтать о повторении. Организм немедленно откликается на эти сладкие воспоминания. Она такая горячая… и голодная, как я сам…
Нет! Нет, Костян! Сегодня поговорить! Просто поговорить! Разберемся, а там…
Мысли прерывает нерешительный стук в дверь:
— Кость, я одежду заберу, — предупреждает Лера.
Невольно скалюсь. Значит сама ко мне пришла. Я не виноват. Но при этом уже абсолютно готов.
Она входит. Наклоняется за моими вещами. А я отодвигаю шторку.
— Ой, я же… — выпрямившись, выдавливает Лера. — Кость, ну что за ребячество?
Говорит строго, будто и правда раздражена тем, что я предстал перед ней в чем мать родила. Однако глаза, явно не подчиняясь воле непреклонной хозяйки, жадно шарят по моему телу. Цепко ухватываются за средоточие моего к ней интереса и изумленно расширяются.
Да, кажется, она и никогда не разглядывала меня вот так откровенно. И это взгляд согревает похлеще, чем горячий душ. В моих венах буквально забурлила кровь.
Подчиняясь своему безумному желанию, подаюсь вперёд и впиваюсь в приоткрытый ротик своими губами. Одной рукой зарываюсь в светлые волосы, чтобы не упустить. Тогда как вторая, обвивает стройную талию.
С глухим рыком подтягиваю Леру к себе, и ставлю в ванну. Под душ. Прямо в одежде. Однако, похоже, она даже не замечает этого, — вцепляется пальцами в мои волосы, жадно отвечая на поцелуй. Я бы тоже не заметил, если бы все это чертово тряпьё не мешало мне добраться до желанного тела.
— Моя сладкая, — оторвавшись от ее губ, шепчу в приоткрытый рот. — Я так скучал…
— Кость, ну что ты… — выдыхает она, извиваясь в моих руках, когда мои губы проходятся по ее шее, — делаешь?
— Хочу удовлетворить потребности одной конкретной матери-одиночки, — усмехаюсь я.
— Издеваться вздумал? — чувствую, как ее тело протестующе напрягается.
— Нет, — против ее воли стягиваю с хрупких плеч мокрый кардиган и отбрасываю на пол. — Ты это сама придумала. Я только решил немного поиграть по твоим правилам.
— Не наигрался ещё?! — рычит она, до боли вонзая мне в спину свои острые ноготки.
Сдавленно стону, не в силах слова против сказать.
Пусть отыгрывается вдоволь. Я буду любить. И рано или поздно она растает. Сдастся мне.
Глажу ее шею. Прохожусь большим пальцем по румяной щеке. Прерывисто целую ее влажные губки:
— Родная моя… нам надо поговорить. Очень надо. Но чуть позже, — снова ловлю ее губы, пресекая дальнейшие препирания.
Втискиваю ладонь под тугую резинку ее трусиков. Лера выгибается мне навстречу. Из ее горла вырывается нетерпеливый стон.
Какие-то бутыли с края ванны с грохотом валятся к нашим ногам. Но даже это уже не способно нас сейчас остановить. Зато…
— Мама! — раздаётся вдруг из коридора.
Лера отстраняется от моих губ настолько резко, что ударяется затылком о стену:
— Пусти! Пусти! — в панике пищит она.
Нехотя выпускаю из своих рук. Лера едва успевает встать передо мной, дергает на себя шторку, прикрываясь, и в тот самый миг дверь распахивается.
— Ага, попались! — довольно хохочет Ксюша. — Чего вы тут прячетесь?
— Мандаринка, иди, поиграй с новыми игрушками. Я сейчас приду, — пытаясь восстановить сбившееся дыхание, скороговоркой проговаривает Лера.
А я не отрываю глаз от ее затылка. Больно должно быть?
— Да я вообще-то не за тобой, — деловито выдаёт Ксюша. — Хотела узнать, когда там Костя… ой, папа выйдет!
Переключаю внимание на ребёнка:
— Я сейчас приду, дочь, — и сам улыбаюсь с этого странного, непривычного для меня обращения.
Глаза малышки в удивлении расширяются. Личико озаряет сияющая улыбка. Ксюша прикрывает ладошкой рот и, смеясь, удаляется обратно в свою комнату.
Целую Леру в затылок:
— Сильно ударилась?
Она поворачивается ко мне лицом, с явным намерением отчитать за нападение. Но я звонко целую кончик ее носа, сбивая весь настрой на выяснения отношений, и первым выбираюсь из ванной.
Беру с крючка самое большое полотенце, раздумывая, как мне поступить со своей одеждой. Напяливать влажные брюки нет никакого желания. А прятаться в ванной маленькая командирша не позволит.
— Стой здесь, — велит Лера, выбираясь из ванной вслед за мной.
Подхватывает кучку нашей мокрой одежды и выходит за дверь.
Стою. Что ж ещё делать? Даже интересно, что она на этот раз придумает.
Бездумным взглядом оцениваю тесное пространство ванной комнаты. Колотая плитка на стенах. Побелённый потолок. Деревянная дверь разбухла от времени и влаги, а оттого слега покосилась. Само корыто тоже оставляет желать лучшего.
Зато пестрая шторка явно новая. На чистом зеркале в пластмассовой оправе все ещё прилеплена наклейка производителя, — видимо оно здесь тоже недавно. Похоже, Лера как может, старается обжить эту халупу.
Мне не нравится, что моим девочкам приходится тут ютиться, но пока возможности забрать их к себе у меня нет. Предстоит решить массу вопросов, прежде чем…
— Вот, — дверь открывается и в проеме появляется Лерина рука.
Усмехаюсь, принимая одежду. Даже боится заглянуть в этот раз. Правильно, вдруг снова не сдержусь и утащу ее за собой. А ведь нам сначала поговорить нужно. Я вроде так и планировал.
В этот раз даже не удивляюсь, обнаружив в руках треники от Армани. Те самые, которые я «потерял» четыре года назад.
Пока натягиваю спортивки, придирчивым взглядом оцениваю шпингалет. Вырванный с корнями он едва держится на одном малюсеньком гвоздике.
