— Расслабься, не факт, что твой Аркаша с того света мне киллера нанял, тут что-то другое, — расстегнула мастерку и скинула с плеч, а потом коснулась пуговицы на шортах. — Скорее один из тех, к кому еще не ходила зассал.
— С какого того света, Лен? Он в тюрьме, а не умер, о чем ты вообще?
— В тюрьме, я и говорю с того света, — сбросила с себя шорты и осталась в одном белье вопросительно глядя на подругу. — Нат полотенце дай, давай отмирай, мне быстрее надо.
Словно очнувшись подруга кинулась в комнату, а я подошла к раковине и хорошенько намылив и вымыв руки достала сначала одну линзу, а потом вторую и швырнула в мусор. Господи, как хорошо!
— На. Лен, а что ты сейчас делать-то будешь? — Наташка опустила крышку унитаза и села на нее, в каком-то тупом оцепенении глядя на меня. — За тобой кто-то охотится, это значит, убьют? — прикрыла рот рукой будто боясь своих же слов, а потом брезгливо подцепила маску с лица и швырнула в мусор. — Ведь если тебе не лечь на дно сейчас, он ведь найдет… Лен, а может телохранителя тебе нанять, ну? Он защитит, если нападут. Только пожалуйста не отказывайся так сразу… Или, слушай… — будто осенило, ухоженное лицо подруги сразу просветлело, и она повернулась к ванной, в которую я вступила и задернув шторку включила воду. — А может ты пока у меня на даче поживешь? Там сейчас никого нет, я даже садовника отпустила, и никто не поймет, что ты там вообще, забор-то трехметровый.
Это ее бывший муженек настроил такую противотанковую дачу, чтобы со своими друзьяшками высокопоставленными шашлыки жарить. Правда мы ему малину обломали, и когда он в очередной раз избил до полусмерти Натку я развела его на признание из-за которого он и сел. Все его бабки достались жене, подавшей на развод и теперь припеваючи живущей в одной из их совместно нажитых квартир.
— Никакого телохранителя, о чем ты? Зачем он мне нужен! Нет, нет и нет! Наташ, не в обиду, но дача твоя по базам бьется, и меня через тебя без проблем вычислят, все же знают с кем ты в одноклассники фотки выложила, — торопливо намыливаю голову блаженно смывая с себя весь сегодняшний день. — Мне в другой город надо, туда, где не догадаются меня искать.
Молчание из-за шторки подтвердило худшие опасения, Наташка начала запариваться. А если Сукманова парится, значит будет встревать в мои проблемы. Она теперь себя обязанной мне считает.
— Давай денег дам хотя бы, чтобы было на что сбегать. Да о чем я вообще, сейчас переведу.
— Дура что ли!? — высунула из-за шторки пенную голову и по виску постучала. — Меня вместе с тобой в первую очередь по этому переводу вычислят. Успокойся просто и не кипишуй. Деньги есть, мне хватит, если будет надо, я маякну. Но только наличка, Нат, головой-то думай.
— Прости. Заклинило что-то, — обратно осела на унитаз, а я подставила голову под горячую воду, смывая остатки пены.
— Дай мне джинсы свои старые и кофту, у меня вещей совсем нет. Только ничего кричащего, надо с толпой слиться, — слышу, как подруга поднялась и вышла из ванной видимо за одеждой. — И белье Нат. И пожрать с собой положи.
Что бы я без нее делала, а?
Через пять минут я вышла из ванной в кухню, закутанная в белое полотенце. Наташа варганила бутерброды на скорую руку, а на стуле лежали вещи: джинсы и серая футболка, белье из кружев разложено сверху. Ну Натка.
— Ты мне старое что-нибудь дай, зачем свои шмотки брендовые? — устало опускаюсь на свободный стул и замечаю нотку раздражения на лице подруги.
— Ой, заколебала Мирош, надевай что дают. Я наличку собрала, какая есть в рюкзак тебе сунула, не потеряй. Сейчас бутиков поешь и, ты не спорь, но ключи от дачи я тоже тебе сунула в сумку. Пароль от сигналки ты там тоже знаешь, так что пользуйся. Вдруг поможет?
В глазах защипали предательские слезы, но это же от линз, верно?
— Мне не рассчитаться с тобой будет, Нат… — тяну со стула трусики из кружев и натягиваю, неловко прыгая на одной ноге.
— Это я теперь твой пожизненный должник, — прерывает свое занятие и голову поднимает, а в глазах такое выражение что волосы встают на затылке. — Если бы ни ты, кто знает, может меня бы тут и не было. Убил бы тогда, и закопал на той же даче, а кто бы догадался?
Молчу, понимаю, о чем она.
Когда муж абьюзер, уже не важно как уйти, на что жить, что делать. Важно только убраться от него подальше, чтобы спасти жизнь. Благо Бог им детей не дал, иначе ситуация бы еще страшнее была…
— Спасибо тебе, — натянула футболку и бросила на подругу долгий полный чего-то нашего, личного, взгляд.
— Взаимно, — Натка отозвалась и отвлеклась от заворачивания бутеров в фольгу. — Давай ешь, я сейчас кофе сварю.
4
На автобус мне взяла билет какая-то бабушка на вокзале. Свой паспорт светить не хотелось, и я накинула ей сумму за беспокойство, и теперь в моей руке приятно шелестел пропуск в другую жизнь за семьсот километров отсюда.
Сунула в сумку наличку и зашагала к платформе, от которой отъезжал автобус. Толпа поглотила, и я крепче сжала рюкзак, который не стала надевать на плечи. Тревога снова проникла в вены.
Бросила короткий взгляд на пространство вокруг, но ничего подозрительного не заметила: куча народа с сумками, чуть поодаль от остальных стоит наряд ППС. Обычный вокзал, ничего особенного, на первый взгляд. Но приглядевшись получше, поняла, что полицаи какие-то странные: слишком накачанные как на подбор и взгляды у них…
Жуть.
От таких сразу холодный пот пробирает, и жить не хочется. Три мужчины сканируют взглядом пространство, и кажется, что каждый кто попадает под их лазер-взор, как будто насквозь просвечивается как на рентгене.
Я поежилась.
В спину толкнул какой-то подросток, и с моих губ сорвалось ругательство. Крепче сжала лямки в руке и вдруг как пулей прострелило острым взглядом ищейки, и тот едва заметно дернул уголком губ.
Короткий приказ, и вся троица повернулась ко мне, и мои внутренности скрутились в узел.
Уехала по-тихому называется…
Вцепилась в рюкзак и рванула в самую гущу беснующейся толпы, слыша, как один из пэпсов меня окликнул и дернул следом.
— Лови воровку!
Сердце сорвалось с цепи. Бегу по мощеному тротуару не разбирая пути, люди как волны в море не препятствуют, но движение замедляют, и кажется, что сейчас поймает, но я вдруг замечаю магнитную дверь, в которую вошла служащая, приложив ключи, и ныряю туда. Замок защелкнулся и амбалу-полицаю уже не удается открыть, а я едва не рыдаю от облегчения, прижавшись к железной двери по другую сторону.
— Девушка, сюда нельзя! — отмершая кондукторша заметила меня и поторопилась вытолкать, но я вцепилась в ее руку и взмолилась так что она замерла как вкопанная.
— Пожалуйста, меня же убьют… — голос сорвался, и я сглотнула комок в горле. — Они там облаву устроили, мне туда нельзя!
