Тимур переводит взгляд с меня на Костю и обратно. Не понимаю, чем тот ему так ненавистен.
— Спасибо, Лариса Петровна, — сдержанно благодарит. — Вынужден отказаться. Есть планы. Зашел только поздравить.
— Как жаль!
— Очень, — поддерживаю я немного едко.
И Тихомиров пронизывает меня таким взглядом, что мне вдруг становится сначала страшно, будто он меня прикончить решил. А потом так же внезапно неловко перед мамой и Костей, потому что Тимур смотрит до неприличия долго и пристально.
По спине жаркая волна сходит, и хоть я убеждаю себя, что всему виной слишком теплый халат, осознаю, что помимо этого возникает внутренняя дрожь.
— С наступающим, — бросает Тихомиров и выходит.
Остаток вечера, несмотря на праздник, проходит в каком-то унынии. Если бы не Миша, не знаю, что и делала бы. Нет никакого желания поддерживать беседу мамы с Костиком, а телепередачи раздражают. Фотографирую Мишу в новом костюме у елки. Потом долго разбираем подарки. Машина на радиоуправлении, которую принес Тимур, конечно же, вызывает больше всего восторга. Но я не обижаюсь, радуюсь вместе с сыном. Счастлива, когда он счастлив.
— И на сколько вы туда летите? — хмуро интересуется Костя, когда я отношу уснувшего сына в спальню.
— Месяца на четыре.
— А потом?
— Потом, думаю, будет какой-то отпуск.
— А потом?
— А потом я снова должна буду находиться там, где Тихомиров.
— Значит, ты теперь редко будешь приезжать?
— Не знаю, Костя, — вздыхаю. — Не хочу заранее загадывать.
— Полина, — решительно говорит он, словно собирался с силами весь вечер. — Ты мне нравишься, и я против того, чтобы вы с Мишей ехали куда-то с этим… гризли!
Осознаю всю серьезность его чувств, но мне почему-то так смешно становится, что я не могу сдержать смех.
— Кость, ну ты как скажешь… Решение уже принято.
— А потом? После возвращения? Ты слышишь меня? Ты мне нравишься. Я хочу быть тебе мужем и отцом для Миши, — горячо шепчет, прижимаясь лбом к моей переносице, а я… ничего не чувствую. Ничего. — Что ты скажешь об этом?
— Поцелуй меня, Костя…
9
Птичка
— Еще долго? Ты видишь? — сыпет вопросами Миша. Всю дорогу от дома до аэропорта провертелся в автокресле, так ему не терпится поскорее увидеть самолет, на котором нам предстоит лететь в Америку. — Видишь? — мотаю головой, но буквально через пару секунд сын повторяет вопрос. — А сейчас видишь?
— Нет, медвежонок, — я смеюсь, а водитель присланной Тихомировым машины качает головой и улыбается. — Мы только подъезжаем…
Автомобиль поворачивает, и мой голос тонет в громком вопле Мишиного восторга.
— Они огромные… — выдыхает он пару секунд спустя, неотрывно глядя на часть летного поля, которое видно с улицы. — Намного… Намного больше, чем я представлял!!!
— Да, малыш, огромные.
При виде счастливого личика сына который раз думаю, что делаю все правильно. И неважно, если трудно мне самой придется. Тимур с Нового года не объявлялся, даже не звонил. Мне удалось расслабиться и провести последние дни относительно спокойно. А сейчас… Черт возьми, я снова нервничаю от одной лишь мысли, что скоро увижу его. И немного расстраиваюсь от того, как происходит эта встреча.
Тимур выходит из своей машины, мажет по мне взглядом и направляется к какому-то мужчине. Не то чтобы я рассчитывала на какой-то разговор, но уж поздороваться мог бы… Незаметно выдохнув, беру Мишу за руку и иду следом за водителем, который несет наши чемоданы к самолету. Сын все это время болтает, а я мысленно напоминаю себе, что с сегодняшнего дня Тихомиров — мой босс. Конечно же, он не собирается меня выделять среди остальных. И хорошо! Я понимаю, что такое субординация, и никакое прошлое ее не отменяет.
Уже в салоне самолета звук входящего сообщения вынуждает меня остановиться, чтобы вытащить из сумки смартфон. Миша вырывает ладонь и, пронесшись по проходу, прилипает к одному из иллюминаторов. Я тоже продвигаюсь, но медленно. Не могу игнорировать сообщение, переживаю, что у мамы уже что-то случилось.
Костя: Спасибо за чудесный вечер и прекрасную ночь, любимая.
Я знаю, как должна отзываться на это нормальная влюбленная женщина. И судорожное сокращение в районе желудка — явно не та реакция. Это не трепет, и не волнение. Мне неприятно.
Я вроде как иду и одновременно смотрю на экран. Неосознанно задерживаю дыхание, пока тот не гаснет. Рвано втянув воздух, оглядываюсь и только тогда замечаю, что прямо за мной идет Тихомиров. Наши взгляды встречаются. И хоть его лицо выглядит абсолютно непроницаемым, меня охватывает дичайшее смущение. Когда представляю, что он видел это сообщение, к щекам приливает жар, и сердце принимается безумно биться в ребра.
Спешно отворачиваюсь и продвигаюсь дальше по салону. Помогаю Мише снять куртку, прошу занять свое место и пристегнуть ремень безопасности. Когда он выполняет все эти требования, опускаюсь в соседнее кресло. Пытаюсь нормализовать дыхание. Только вот не уверена, что мне суждено это сделать в ближайшее время, потому как Тихомиров садится напротив нас.
Впрочем, немного все же расслабляюсь, когда вижу, что ему до нас дела нет. Свободно раскинувшись в своем кресле, он лениво копается в телефоне.
В салоне еще пять кресел, но, как назло, все они так и остаются пустыми. Вокруг полным-полно интересных вещей, но я зачем-то рассматриваю Тимура. Начиная от темного свитера, который ненавязчиво подчеркивает впечатляющую мышечную массу торса, и заканчивая черными джинсами на сильных бедрах. Скользнув взглядом обратно, задерживаюсь на широких плечах. А потом поднимаюсь еще выше, ненамеренно медленно веду по подбородку и губам.
Грудь наполняется каким-то трескучим и колючим теплом. Да, это именно то самое чувство, которое ровно дышать не дает… Поднимаю взгляд еще выше и судорожно тяну носом воздух — Тихомиров больше не смотрит в телефон, он смотрит на меня.
Черт возьми…
Второй раз за последние десять минут вынуждает меня краснеть и лихорадочно уводить взгляд. Хотя он-то вроде как и ни при чем. Это я по собственной глупости снова и снова умудряюсь оказываться в неловком положении.
Боже, надеюсь, то дурацкое сообщение он все же не прочел…
Костя так написал, словно мы с ним эту ночь вдвоем провели. То, что за этим стоит просто прощальный ужин у нас дома и ночная переписка, никто бы не догадался.
Ладно, плевать…
Мне ведь все равно, что Тихомиров обо мне думает. А если и решил, что мы с Измайловым вместе, то даже хорошо. В конце концов, это не так уж далеко от правды. После того, как я в новогоднюю ночь, поддавшись какому-то отчаянию, сама просила поцеловать, Костя взялся лезть ко мне, едва только окажемся наедине. Я все надеялась, что если не с первого раза, то в последующие что-то почувствую… Ничего. Не то чтобы противно, пока целует… Нет, противно позже, от самой себя. А с Измайловым просто никак.
