Нет… У него такой хмельной и дурманящий взгляд, что у меня нет никаких шансов.
Тимур осторожен и даже ласков, но от остроты ощущений, которые пронизывают мое тело, когда он сжимает пальцами мой сосок, я невольно взвизгиваю.
— Нет. Продолжай.
— Ты очень красивая, Полина, — я это не только слышу, но и вижу в его глазах.
Только Тимур Тихомиров может так смотреть на меня. Только на его взгляд так отзывается тело. Не просто тело… поет мое сердце. Как же мало об этой мышце знает медицина! Медведь для меня гораздо больше открыл. Надеюсь, что и я для него тоже.
Он заставляет меня сходить с ума. И этот процесс, как обычно, проходит громко. Я часто дышу и издаю много различных полустонов-полувскриков. Особенно когда Тимур захватывает мой сосок губами, проходится по нему языком и ритмично всасывает его. Мой протяжный стон походит на гудение паровоза. Я рассыпаюсь на микрочастицы удовольствия, и мне хочется, чтобы это длилось вечно.
Ладонь Тимура целенаправленно движется мне между ног. Я раскрываю бедра, позволяя ему трогать меня там. Еще не добравшись до чувствительной плоти, только коснувшись влажной ткани бикини, Тимур хрипло стонет. Мне в нем это так нравится. Всегда считала, что он против меня очень сдержанный, но во время близости Тихомиров словно теряет свое преимущество. Обнажает не просто тело, всю свою сущность открывает. Даже если бы сама не получала удовольствия, я бы только ради того, чтобы видеть своего Медведя «голым», раз за разом шла с ним в постель.
Едва пальцы Тимура скользят между моих влажных половых губ, выгибаюсь и мелко-мелко дрожу. Да, во мне что-то клинит. Чувственно и непрерывно.
Тихомиров вскидывает голову. Смотрит в мои глаза в поисках каких-то ответов. Его глаза совсем изменили цвет. Черные, глубокие, безумные — мои.
— Будешь сверху?
Нет необходимости спрашивать, хочу ли я в принципе… Все понятно без слов. Я киваю, потому что говорить не могу. Тимур сипловато выдыхает и, поддевая резинку своих шорт, оголяет пах. Какая-то магическая сила тянет меня опустить взгляд и посмотреть на напряженный, раздувшийся от желания член. Смотрю, шумно вдыхаю и закрываю глаза.
Тихомиров тем временем, судя по звукам, раскатывает презерватив. Приподнимает меня, разводит мои ноги в стороны и, вынуждая обхватить его бедра, подтягивает обратно к паху. Сдвигает мои трусы, и в то же мгновение внутрь меня начинает медленно проникать горячая и твердая плоть. Сжимаю губы, но шансов оставаться беззвучной попросту нет. Охаю, замираю, мычу, замираю и снова охаю… Тимур шипит, сжимает ладонями мои ягодицы и придавливает вниз, пока моя раскрытая и натянутая плоть не соприкасается с его пахом.
Я содрогаюсь и всхлипываю.
— Посмотри на меня, Птичка, — хрипит над моим виском Тихомиров.
И едва между нами устанавливается зрительный контакт, начинает двигаться. Практически не помогая себе руками, как будто подбрасывает меня тазом. Я сама напрягаюсь и застываю в верхней точке, прежде чем он вынуждает меня опуститься обратно.
— Тебе нравится?
Зачем спрашивает? Сам все видит и чувствует. Мало того, что в глаза мне смотрит непрерывно, еще и ладонью давит на спину, пока не склеиваемся взмокшими телами. Это, оказывается, так приятно, что я могу лишь стонать.
— Полина?
— Да… Да…
— Не хватало этого… — вроде как за себя говорит. Но тут же переводит это признание на вопрос: — Тебе?
— Не думаю… Нет… Иногда…
— Когда?
— Когда снился… Ты…
Не прекращает трахать меня. Или я его. Нет, все же он. Со всех сторон воздействует, я только раскачиваюсь и прикладываю усилия, чтобы держать глаза открытыми.
— Как ты… Трогала себя?
— Нет… — я даже не смущаюсь, просто не до того.
Но Тихомиров будто специально все эти вопросы задает именно в момент близости.
— Полина… Трогала?
— Перестань… меня допрашивать… Пожалуйста…
— Трогала? — настаивает, прижимаясь к моему лицу своим.
— Редко…
— Я хочу тебя трогать всегда, — выдыхает мне в губы. — Хочу, чтобы ты была моей… Только моей… Прости…
Последнее больше всего меня поражает. Этим словом на самом деле он не просто извиняется за свои желания, он признает поражение перед самим собой. Он не справляется. И я тоже.
Подаюсь к нему губами, обхватываю ладонями лицо и сама целую. Тихомиров вздрагивает. Чувствую, как по его большому сильному телу идет эта судорога, и меня саму подбрасывает. Поцелуй сразу же становится жадным и каким-то отчаянным, а движения — резкими и быстрыми. Достигаем пика вместе. Кажется, будто нас волной смывает. На долгие мгновения пропадают все звуки, и солнце гаснет.
В себя приходим медленно. Тихомиров не спешит меня с себя снимать, а я сама не хочу слазить. Когда он откидывается на спинку, утыкаюсь лицом ему в шею и дышу им.
Вскоре меня морит сон. Тимура, очевидно, тоже. После такой ночи не удивительно. Он перемещается, чтобы избавиться от презерватива. А потом, занимая всю длину дивана, тянет меня обратно на себя и накрывает нас тонким покрывалом. Это последнее, что откладывается в моей памяти, прежде чем сознание отключается.
35
Птичка
На яхте мы, как и обещал Тихомиров, проводим весь день. И лично для меня этот день волшебный. В кои-то веки мы не ругаемся и не пытаемся кому-то что-то доказать. Валяемся в обнимку на диванах, много целуемся, касаемся друг друга, занимаемся любовью. Причем в некоторые мгновения мне кажется, что не только я… Словно мы оба любим.
Миша, судя по неутихающей болтовне, за день тоже впечатлений набрался. Тарахтит без умолка, пока я старательно укладываю волосы.
— Диана сделала только тесто, а я все-все остальное! Мясо, колбаса, сыр, черные штуки… — догадываюсь, что имеет в виду оливки. — Даже ананас!
— М-м-м, вкусная у тебя пицца, должно быть, получилась.
— Бомба! Все так сказали. Все!
— Только это не самая полезная еда, помнишь? — не могу не заметить, как бы занудно это не звучало. — Такое часто есть нельзя, иначе… Иначе не вырастешь таким сильным, как Тимур.
— Вырасту! Рас сказал, я уже на него похож, — замечает и довольно улыбается, а я на мгновение замираю. — Ты тоже так думаешь?
— Похож, — тихо признаю и отворачиваюсь.
Косметикой решаю не злоупотреблять. Наношу на лицо специальный питательный крем и выделяю с помощью туши глаза. Диана убеждала меня пригласить стилиста, но я не вижу в этом необходимости. Может, это и нужно звездам мирового масштаба, ведь они как под микроскопом всегда. А я кому там буду интересна?
Оглядывая себя в зеркале, не уверена, что мне нравится результат. Но время уже поджимает. Я сто лет никуда не выбиралась. А тут еще мероприятие такого уровня — международный чемпионский поединок. Волнуюсь, безусловно. Однако решаю полагаться на реакцию Тихомирова. Чтобы не смущать меня, он ушел собираться в гостевую комнату и с минуты на минуту должен появиться.
