Внутри, конечно же, потряхивает. Да и снаружи — заметно.
Прикрывая дверь, разбираю постель. Выпрямляюсь и напряженно замираю, когда входит Миша. Не удивляюсь, нет. Просто не знаю, чего именно от него ожидать. Пытаюсь по взгляду понять. И… Скажем так, если бы мы являлись настоящими соперниками и стояли на ринге, я бы уже перемахивала через канаты и бежала. Валит медленно, но неотвратимо.
Я успеваю пылкие речовки манифеста своей независимости приготовить. Но упрямо жду, чтобы Тихомиров начал этот сложный разговор.
— Не надо мне назло делать глупости, — высекает серьезно и без лишних эмоций.
Это совсем не то, на что я рассчитывала.
А что ты ждала, Полина? Чтобы Непобедимый ворвался в спальню с криком «Моя!» и начал, грозно порыкивая, срывать с себя и с тебя одежду?
Нет, конечно… Но не так ведь холодно!
— Что ты имеешь в виду, Миша? — стараюсь звучать так же спокойно, как и он.
Руки на груди скрещиваю. Пытаюсь защититься. Но по правде, Тихомиров не предпринимает никаких усилий, чтобы приблизиться. Сохраняет адекватную дистанцию, как и положено в мире взрослых и сильных людей.
— Только то, что сказал, Полина, — отвечает тем же выверенно ровным тоном. — Если ты нашла этого пацана, добиваясь от меня какой-либо реакции, остановись.
Иными словами: ему плевать?
— А ты не допускаешь мысли, что этот пацан мне просто нравится? — мой голос срывается. Выдает больше эмоций, чем я планировала. Но… В целом мне терять нечего. — Ты думаешь, я такая идиотка, чтобы спать с ним, лишь бы сделать тебе больно?
Да, осмеливаюсь перефразировать его слова. Выставить на кон свои собственные домыслы. Именно то, что чувствую.
— А ты с ним спала?
Хоть вопрос и неприемлемо наглый, интонации не меняются. Однако меня в определенном смысле радует то, что слово «боль» Тихомиров не отрицает. В то, что неосознанно пропустил, не верю.
В груди вспыхивает какая-то надежда. Вместе с ней появляется жгучее и ноющее тепло.
— Нет, Миша, — говорю твердо. Давлю на каждый звук. И с неоправданной мстительностью добавляю: — Пока еще нет.
Зачем? Жду какой-то реакции?
Взрыва, не меньше.
— Не води его к сыну, — вот, что Тихомиров выдает вместо того вала, что я ожидаю.
— Я не водила… Не собиралась, — оправдываюсь, как та самая идиотка. Ненавижу себя, но заткнуться не могу. — Алик просто подвез меня, а вы с Егором были на улице и… В общем, так совпало. Непреднамеренно.
— Постарайся, чтобы больше не совпадало.
— А ты? — выпаливаю резковато. — Ты не будешь знакомить сына со своей любовницей?
Господи, зачем я это спрашиваю?
Тихомиров мрачно сводит брови и пронизывает меня очередным убийственным взглядом.
— В данный момент у меня никого постоянного нет, — заверяет так же холодно. — Если я правильно понял, и тебя волнует именно это…
Договорить ему не даю.
— Конечно же, меня не это волнует! — отрицаю слишком горячо. — Я лишь беспокоюсь о сыне.
Миша в ответ сдержанно кивает. Сжимая челюсти, жестко вдыхает и, наконец, говорит:
— Я тебя услышал. Надеюсь, и ты меня тоже.
— Конечно!
Еще какое-то время прожигает меня взглядом. Только им и выказывает эмоции. В остальном — нерушимая скала. Знаю, что могла бы при желании достучаться… Взорвать его… Но отчего-то не решаюсь. Кажется, то, что он сейчас сдерживает, страшнее всего предыдущего.
Думаю об этом… Полновесно осознаю… И задыхаюсь.
Неужели задело сильнее, чем то, что не сказала о беременности? Неужели все-таки ревнует? Неужели все еще любит?
Грудь такой хлесткой и горячей волной окатывает, с трудом выдерживаю, чтобы не содрогнуться.
Почему же Миша молчит?! Сколько можно?!
— Спокойной ночи, Полина.
Разворачивается и покидает мою спальню, прежде чем я способна с ним попрощаться.
Разве мы поговорили? Разве это разговор? Разве выяснили все, что болит?
Как же я устала от этой неопределенности, сомнений, перманентного напряжения!
На самом деле чувствую себя изможденной. Однако понимаю, что не усну. Вспоминаю слова Миры и вдруг решаю попробовать. Все принадлежности в наличии. Перевезла от родителей перед началом учебы. Только не думала, что придется так быстро воспользоваться. Практических заданий ведь еще не было.
Надеюсь, что рисование, как когда-то давно, поможет выплеснуть все те эмоции, которые нет права выказывать в реальности. Никаких идей изначально у меня не возникает. Я просто берусь за карандаш, чтобы сделать быстрый набросок, который впоследствии смогу заполнить красками, и с некоторым удивлением наблюдаю за тем, как из-под грифеля появляется три человеческих фигуры — мужчина, женщина и ребенок. Изумляет меня эта картинка, потому как раньше я ничего подобного не рвалась рисовать. Я в принципе не люблю изображать людей. Это прерогатива мамы. Она по портретам мастер. Я же… Никогда даже Мишу не бралась рисовать. Зачем? Есть ведь фотографии. А сейчас что? Ни на одном фотоснимке нет нас вместе. Втроем. И не должно быть. Но… Остановиться не могу.
36
Полина
— Значит, не едешь сегодня в универ?
— Нет, Мира, — выдыхаю в динамик отрывисто.
Перехватывая телефон, прижимаю удобнее к уху и иду к двери. У выхода оглядываюсь и осматриваю кухню, чтобы убедиться, что все убрала.
— А что собираешься делать? — напоминает о себе подруга.
— Взялась за эту картину, нужно рисовать… — делюсь мыслями по пути в свою спальню. — Тетя Поля забрала Егора. Есть шанс сосредоточиться, пока вдохновение не прошло.
— Ну да… — поддерживает Мира. Слышу, что-то роняет и чертыхается. Вздрагиваю, когда после паузы выкрикивает: — Куй пока горячо! Я очень рада, что ты взялась за работу. Не терпится ее увидеть, — теперь ее голос слегка подрагивает от эмоций. Я прикрываю глаза и улыбаюсь. — О, вижу во дворе маму с Егоркой. Приехали, идут в дом… Мне… О, Боже! Блин, я опаздываю! Позвоню тебе, как выдастся минутка.
— Давай, Мирочка, хорошего дня!
— И тебе, принцесса! Целую!
— Целую!
Бросаю телефон на кровать, раздвигаю шторы, чтобы из окон поступало больше дневного естественного света и сажусь у мольберта. Улыбка тут же растягивает мои губы. До завершения еще далеко, но мне уже нравится то, что получается.
— Так… — выдыхаю машинально.
Подготавливаю краски. Перебирая кисти, выбираю самую тоненькую. Сосредотачиваюсь на холсте. Вздрагиваю, когда улавливаю в коридоре шаги. Дверь без стука отворяется. Я резко оборачиваюсь, чтобы… Столкнуться взглядами с Мишей.
