— Прекрати.
От его порочных слов я уже плыву и едва держу ноги вместе.
Поняв это, Бекетов быстро выключает воду, переставляет меня на пол и вытирает полотенцем, растирая кожу.
Потом быстро касается двумя пальцами складочек, растирая их по кругу, собирает смазку и… скользит к попке, заставляя меня прогнуться в спине и натолкнуться попкой на его эрегированный член.
— Блять. Не знаю, с чего начать. Хочу тебя всюду! — признается Бекетов, прижавшись сзади.
— Просто начни, я не смогу тебе отказать, — начинаю болтать всякое, признаваясь в своей слабости и желаниях.
— Тогда марш на кровать!
Подхватив меня на руки, Бекетов на предельной скорости, перемещает нас на кровать. Я оказываюсь под ним. Сначала лицом к лицу, дрожа смущением и острым желанием, под голодным, похотливым взглядом Бекетова.
Поцеловав тягуче, он скручивает подушку валиком и меняет позу.
— Перевернись на живот.
Подкладывает подушку под меня, прижимается со спины, целуя плечи.
— Я определился. Хочу твою попку…
Зажимаюсь от его слов. Не буду отрицать, мне приятны его ласки, нравится, когда он пальцами меня касается, заводит по кругу. Схожу с ума от толчков его пальцев. Но Глеб хочет касаться меня не только пальцами, но и членом, а с этим могут быть проблемы… Большие и толстые!
Не могу представить, чтобы член в меня целиком поместился без вредных последствий.
Поэтому зажимаюсь туго, вызывая недовольный цык у Бекетова.
— На этот раз ты точно не уйдешь!
Сжав половинки попки пальцами, разводит в стороны и начинает тереться об меня.
— Глеб…
— Не бойся, я тебя не обижу. Понравится. Потом сама садиться на меня будешь.
— О нет, — выдаю сдавленно.
— Иди сюда, сладкая…
Опускается ниже поцелуями, перетекая ими с шеи на плечи, чертит горячие штрихи вдоль всего позвоночника и целует ягодицы, покусывая.
— Божечки, ты меня точно съешь! — взвизгиваю, когда укус становится чуть более сильным, чем все остальные.
— Съем, — обещает, проведя влажными пальцами по тугому колечку.
Краснею от сильного смущения, зная, что он смотрит и ничего не пропускает, не желает пропускать ни одной секунды.
— Хотя бы не смотри на меня так, — выдаю с легким стоном, когда палец начинает двигаться ритмичнее, сокращая спирали до конечной точки.
— Как так?
— Заставляешь гореть.
— Именно этого я и добиваюсь, — снова целует в плечо, одновременно с этим надавливая пальцем, проникая внутрь.
— Бекето-о-о-ов…
— Только не говори, что не нравится. Я чувствую. Никакого дискомфорта. Тебе приятно.
Очень приятно от ритмичного скольжения пальца в самом сокровенном местечке. Уже знаю, что ласка может быть приятной, но прошло так много времени с момента, когда Бекетов бесстыдно ласкал мою попку и щедро одаривал порочными обещаниями.
Сейчас все иначе. Мои эмоции обнажены до предела, и каждое движение я чувствую глубже и острее, чем всегда.
— Расслабленная и доступная. Ты просто сказка…
Движения становятся туже, задевая сильнее.
Кажется, он движет уже двумя пальцами. Бекетов начинает дышать чаще и своим жарким дыханием рвет мой пульс в клочья.
Удовольствие прошивает тело, между ног становится мокро и невозможно горячо.
Я уже почти на грани, а ведь он только начал, едва касается пальцами, скользит в глубине и раскрывает постепенно, подготавливая.
Сама нетерпеливо ерзаю, выгибаясь сильнее.
— Прекрати, — шлепает. — Не беги впереди паровоза.
— У-у-у-у… Теперь мне точно страшно, боюсь твоего паровоза!
Хихикнув в свой локоть, сильнее сжимаю пальцами простыню, чувствуя, как толчки становятся жестче и быстрее.
Быстро-быстро подкатывает волна изнутри и сразу же отступает, замедляется, как замедляются движения пальцев.
— Еще, — выдаю со стоном, признавая себя побежденной.
Он меня пьянит сильнее, чем перебродившее вино. Кровь становится бурлящей рекой, приливая сильнее между ног и сзади.
— Глеб! — хныкаю.
Завожу руку назад, пытаясь пощупать его, дотронуться, поворачиваю голову, жаждая увидеть.
Хочу освобождения от этих тянущих ощущений, тягучих, медленных, закручивающих в безжалостную спираль.
— Лежи, блять. Не то свяжу.
— Почему я не могу на тебя смотреть?! Обнимать.
— Потому что первый раз, дурочка. Нужно аккуратно. Или хочешь, чтобы я твои ноги на плечи закинул и в попку долбил?
— Необязательно так пошло, Бекетов.
— Именно так и получится, — обещает.
Его пальцы внезапно пропадают совсем, находят мои руки, накрывая, зажимая в замок.
Большое тело Бекетова накрывает мое, чувствую, какая у него мокрая грудь и автоматически облизываю губы, как если бы трогала его всюду губами, слизывая капельки пота.
— Сейчас…
Губы Бекетова находят мочку, посасывая. Своим частым дыханием он загоняет в меня поток жара, отключающего на миг, но потом…
— О-о-ох…
Давление члена намного больше и тяжелее, чем его пальцы.
— Я осторожно. Не зажимайся, Анна-Мария.
Мягкие поцелуи меня отвлекают, нивелируют тяжесть и раскалённость органа, вонзающегося по сантиметру.
Я поскуливаю то ли от жгучей наполненности, то ли от жара, который возрастает сильнее, чем я успеваю разобрать эмоции по молекулам.
— Как ты?
— Еще! — делаю движение бедрами, подмахнув.
— Ненасытная! — с глубоким рыком делает последний толчок, занимая меня целиком.
Полностью.
Его член глубоко во мне.
Боюсь пошевелиться.
— Тише, привыкни, — шепчет, целуя.
— Кого ты уговариваешь? Меня или себя? — едва ворочая языком.
Грудь Бекетова колышется от глубокого смеха.
— Ты даже не представляешь, как долго я этого хотел. Поэтому не провоцируй меня. Не то сорвусь и не смогу остановиться.
— Обними крепче.
Мурлыкаю от кайфа близости и такой откровенности, когда нет ни одной границы и даже последний барьер взят.
Больше скрывать нечего. Скрываться тоже. Я как прочитанная книга.
— Больше не могу ждать.
С этими словами он начинает двигаться, сначала очень медленно.
