Поделом ему.
— Но я ожерелье не крал!
— Может быть, и не крал, — говорю задумчиво. — Может быть, крал. Отойди и не мешай.
— Ладно-ладно, я молчу. Делайте, что хотите! — отходит ди-джей. — Аппаратуру забрать можно?
— Позднее заберешь. Настрой Лене микрофон!
Сводный брат занимает место ди-джея, хлопает по микрофону пальцем, говорит едва слышно: «Раз-раз, раз-два-три». Убедившись, что аппаратура работает, Леонид обращается к своим гостям:
— Всем привет!
В ответ слышится громкий, радостный рев и посвистывания.
— Рад всем вам, но вынужден сообщить, что вечеринка окончена.
— Да ну?
— Ты гонишь! — раздались редкие, возмущенные крики.
— У меня на то есть очень важная причина! — повышает голос Леня и внезапно притягивает меня за плечи. — Любимая жена выкарабкалась из состояния комы и мы намерены провести это время вдвоо-о-о-оем, — подмигивает. — С очень большой пользой!
Вот гад! Зачем он только приплел сюда меня! Теперь на меня смотрят все гости, а Леня слюнявит мою щеку влажным поцелуем.
— Разумеется, позднее, я закачу другую вечеринку. В честь Любимой Марианны, а сейчас… Прошу вас покинуть дом.
— Миранда, Марианна, — выкрикивает кто-то. — У тебя просто бзик на букву «М».
— Оригинал всегда лучше всяких копий, — Леня смотрит на меня влюбленным взглядом.
Раньше я велась на эти увлажненные, томные взгляды, но сейчас точно знаю, что настоящая страсть и любовь на вкус совсем другие и выглядят в тысячу раз искреннее, чем все, что напоказ.
Просьба Лени возымела эффект. Гости потянулись на выход. Разумеется, не так быстро, как того хотелось бы. Но и подгонять их силой не стоит…
Ди-джей сворачивает свою аппаратуру… Мы остаемся вдвоем.
Я и Леня.
Бекетов где-то рядом. Даже на расстоянии я чувствую, что он не рад! Жутко не рад тому, как все обернулось!
Он зол. В ярости. В бешенстве от моей «самоволки» и выхода к Лене!
Опасаюсь посмотреть в сторону Глеба, но чувствую всем телом, что он стоит немного позади, слева. Бекетов не подходит ко мне, держится в тени, не показываясь. Нарочно стоит в отдалении. Я знаю, что он всегда наготове, знаю, что сейчас можно подойти, но он не делает этого.
Нарочно.
Пришлось подождать около часа. Целый час немого напряжения, от которого свело все мышцы в тугой узел.
— Обсудим детали? — предлагает Леня, как только машина последнего из гостей отъезжает прочь.
— Здесь нечего обсуждать! Я хочу развод, а потом ты возвращаешь мне все, что украл! — требую я, а потом…
— Вы не сможете от меня избавиться! — скороговоркой говорит Леня. — Убьете меня сразу после того, как ты получишь развод и деньги, это будет выглядеть очень подозрительно. Сотни людей видели тебя, Марианна! Тебе не удастся уйти без следа.
— Наверх. Пиздишь слишком много! — рыкает Глеб толкнув Леню в плечо так сильно, что он полетел вниз лицом и разбил свой греческий нос о дверной косяк. — А ты…
Бекетов смотрит на меня с ледяной яростью.
— Какого черта ты вылезла? Разве я неясно сказал, как все произойдет? Непонятно? На каком из языков, которыми ты владеешь, нужно было вбить данные в твою кудрявую, но пустую головку?!
— En español. Por favor! — отвечаю с вызовом.
— Сначала разберемся с твоим братом! — машет ладонью. — Потом я тебе устрою en español, — цедит сквозь зубы и пинками гонит Леню через весь громадный холл первого этажа.
Мужчины опережают меня на несколько шагов. По пути Бекетов резким жестом вынимает телефон из кармана и звонит кому-то.
Я отстаю от Бекетова, посматривая на него со стороны. Я и любуюсь его выверенными, грубоватыми жестами, и пылаю от негодования, потому что он меня снова ни во что не ставит и отчитывает! При посторонних!
Каким Бекетов был гадом, таким и остался. Во всем, что не касается секса, нам сложно договориться. Только секс и остается. В интимном плане у нас полная совместимость и взаимопонимание, но в остальном мы никак не можем найти общий язык.
Холл просто огромный. Здесь можно было свободно разместить всех гостей, и тех, что были в доме, и тех, что веселились снаружи. Сколько стоит подобная роскошь?
Боже, думаю, что у меня вообще почти ничего не осталось!
Бекетов загоняет Леню в кабинет. Знаю, что хотела смотреть на мучения Лени, хотя бы на его унижения. Но морозный взгляд Бекетова не оставляет шансов. Глеб не сказал мне ни слова, ни приказал уйти.
Я сама не решилась войти и, запомнив, куда Бекетов пригнал Леню, просто развернулась и ушла рассматривать дом, купленный сводным братом на мои деньги.
Издалека доносятся крики Лени, сначала протестующие, потом полные боли и страха. Наверное, Глеб оттягивается и вымещает на Лене злость за мою самодеятельность.
Бекетов планировал иначе: сделать все тихо и бесшумно, а я… Я снова все испортила, и настроение погасло, как огонек свечи.
Черт знает, что со мной творится. Я словно на американских горках. Мне хочется то смеяться, то плакать. Полная сил и вдохновения, через миг чувствую себя сдувшимся воздушным шариком и ноги, даже в сандалиях на немного завышенной подошве, уже устали.
Хотела видеть, как Лене плохо и больно, но сейчас не испытываю ни малейшей радости по этому поводу. Просто хочу, чтобы все закончилось, как можно быстрее.
Брожу по загородному дому. Изредка морщусь от излишней вычурности и помпезности. Картина с видом Лени, обнаженного по пояс, сидящего в позе мыслителя, вызывает у меня почти истерический смех…
Проходит больше часа.
Надоело бродить по этому музею, полного самолюбования. Просто надоело. Хочется убраться отсюда как можно скорее.
В окне мелькают огни подъехавшего автомобиля, моргнувшего фарами несколько раз.
— Это Адвокат.
Черт! Я вздрогнула, услышав голос Бекетова за моей спиной. Иногда забываю, что такой здоровый мужик может передвигаться бесшумно.
— Посиди где-нибудь, — кивает подбородком в сторону одной из комнат. — Я все сделаю и позову тебя.
— Ты узнал все, что нужно?
— Да.
Бекетов быстро сбегает вниз по лестнице.
— Я могу увидеть Леню?
— У него уже не товарный вид, — отвечает, даже не повернувшись. — Нет. Нельзя.
Снова злюсь на вид его широченной спины и очередной запрет.
Прислушиваюсь. Слышу сдавленное мычание и решительно иду на этот звук. Он приводит меня в кабинет.
Из-за двери тянет запахом паленых волос и горелого. Мне не стоит туда идти, ясно даже по тяжелому запаху с явным привкусом крови, от которой мне всегда становится дурно.
