Даже в давней стычке с людьми Кулагина, в перестрелке, она высунулась, проорала что-то, отвлекла внимание и спасла этим мою жизнь.
Что она может выкинуть сейчас?! Как бы поступила…
Мари беременна. Значит, может изобразить роды или приступ, чтобы потянуть время и не дать увести себя далеко. Они будут вынуждены тормознуть на месте, чтобы дождаться карету скорой помощи, или сами поедут в ближайшую больницу.
— Ты куда? — кричит мне вслед Адвокат.
— Нужно проверить близлежащие больницы. Еще лучше послушать, кто и куда будет вызывать машину скорой помощи!
— Как я сразу не подумал? — хлопает себя по лбу.
— А ты вообще в этой ситуации не думаешь. Решил, что дело плевое и расслабился! — огрызаюсь.
Знаю, что злость в этом деле — плохой помощник. Но ничего не могу с собой поделать.
Злюсь. Переживаю за жизнь Мари и наших детей!
— У нас гости. Это кто? — хмурится Адвокат.
Оглянувшись на кортеж машин, вздыхаю.
— Папаша решил принять участие. Лично.
— Ты пошлешь его нахер?
— Нет. На этот раз мне могут пригодиться его связи.
*** Марианна ***
Долго ли мне еще притворяться?!
Я просто уже устала играть в схватки и от прилагаемых мной усилий, боюсь, что роды начнутся по-настоящему, и тогда все точно станет плохо.
Но на большее у меня не хватает возможностей, и мозг словно заступорился на одном моменте!
Близнецы шушукаются между собой. Дитмар перевязывает плечо Эдварда, порвав свою рубашку на лоскуты. Очень трогательно. Единственное, что есть хорошего в этой ситуации, близнецы помирились и выглядят пришибленными.
Бергеры поняли, во что ввязались. Это вам не папочке пинка под зад отвесить, глупцы… Они связались с Максимом, а он впитал от отца все самое дурное — изворотливый ум, жажду власти, коварство, щедро приправив эти качества собственной завистью и злобой.
Я вспомнила слова Макса, что он однажды сказал мне: «Единственный секрет успеха состоит в том, чтобы играть так, словно за тобой постоянно наблюдают…»
Именно так и поступил Максим, играл в заботливого сына и вынашивал коварные планы.
— Поднимайся! — грохочет голос Максима, ворвавшегося в помещение. — Живее поднимите ее на ноги.
— Мы ждем скорую помощь! — стону я.
— Я уже обо всем договоримся. Тебя увезут за город, врачи приедут туда. Вы, двое, — бросает в сторону близнецом. — Отправляетесь с нами. Я не могу вас отпустить, пока не получу подтверждение, что все прошло гладко.
— Я не могу встать. Спазмы…
— Придется! — поторапливает Максим и сам хватается за меня.
Я наваливаюсь всем весом, который для него мало что значит, едва переставляя ноги, охаю, ахаю, как будто находясь при смерти.
— Странно, что у тебя воды вроде были, а вроде бы нет, — говорит он.
— Ты специалист по родам? Акушер? Если так, то ты выбрал не то место для работы! А-а-а-а-й! — приправляю речь громким криком.
Медленно передвигаемся по этажу. Каждую ступеньку я преодолеваю с видом великомученицы.
Думаю, я заслужила Оскар, не меньше!
Покинув здание, замечаю внедорожник премиум класса и машину скорой помощи.
— Приехали.
Не знаю, радоваться или плакать?!
Врачи быстро поймут, что я лишь изображаю схватки! Но может быть, и их удастся обмануть.
— Юрист пожаловал, — замечает Максим, смотря в сторону внедорожника. — Надо же… Однако где наша машина? Я же сказал, подать машину к выходу!
Максим оборачивается на охранников. В тот же миг они падают на землю, как подкошенные. Под ними расплываются красные, кровавые пятна.
Максим вздрагивает.
— Нас нашли, — успевает шевельнуть обескровленными губами.
Его рука ползет к карману, куда он спрятал пистолет.
Приглушенный выстрел. Максим отдергивает руку, воя. Кто-то прострелил ему кисть, потом вторую.
Еще выстрелы. Одно колено, второе…
Методично и хладнокровно кто-то расстреливает его с большого расстояния.
Я словно впала в ступор. Не могу двинуться с места. Макс корчится на грязной земле, едва припорошенной свежевыпавшим снегом.
Через миг все смешивается, тонет в грохоте подъезжающих машин.
Со всех сторон в моем направлении начинают скользить люди в черном. Максима оттаскивают в сторону.
Рядом возникает слишком много хмурых, незнакомых лиц. Воздух наполняется чужими голосами, среди которых я краем слуха улавливаю те самые интонации любимого мужчины и всхлипываю, не в силах определить, откуда они доносятся.
Кручу головой из стороны в сторону. Ища его. Знаю, что он уже здесь. Но пока не вижу.
— Марианна!
Интонации Глеба перекрывает сдавленный голос Дитмара.
— Марианна! Скажи, что мы с тобой!
Обернувшись, вижу, как близнецов прижали к земле прессом рук и ботинок.
— Они со мной, — роняю в воздух, неизвестно кому.
Не думаю, что мои слова достигнут цели, но в тот же миг Дитмара отпускают, Эда тоже. Старшему из близнецов не помешала бы медицинская помощь. Кажется, пуля задела плечо не глубоко, но весь рукав промок кровью и вид у Эда побледневший, он едва держится на ногах.
Зато Дитмар ловко подскакивает ко мне.
— Тебе не помешало бы одеться, — замечает он.
Я только сейчас понимаю, что Максим спешил свалить и вывел меня на улицу в тонком платье, бросив мою шубку в офисе.
Дитмар пытается стянуть с себя пиджак. Морщусь.
— Прекрати, ты под этим пиджаком голый.
Рубашка Дитмара тоже осталось в том офисе.
— Боишься ослепнуть от красоты моего торса? — хвастается с кривой усмешкой.
Но через секунду его лицо принимает серьезное выражение.
— Я могу попросить тебя об одолжении? Сейчас начнется, — бросает осторожный взгляд в сторону, откуда раздает приказы Адвокат.
Перехватив мой взгляд, Адвокат останавливает речь другого мужчины и решительным шагом направляется в мою сторону. Его заслоняет высокая широкоплечая фигура младшего из близнецов. Настойчиво маячит передо мной.
— И что ты хочешь от меня?
— Скажи, что мы на твоей стороне, — просит Дитмар.
— Разве это так?
— Мы пожали руки и зарыли топор войны! — просто говорит он.
— Вот так просто?! Мир, дружба, жвачка? Но как же козни твоего брата?
— Я не знал, что Эд задумал, а он просто отчаялся выиграть и пошел на поводу у честолюбия. Старик Бекетов раскинул сети, как паук. Мы в них барахтались и всюду облом. Ты даже не представляешь, каково это, получить все и профукать за несколько месяцев… Эд перешел границы, боролся, как мог. Он был не прав, его временами заносит, но больше подобного не повторится. Даю слово.
