— Есть очень простой способ проверить это, — показываю взглядом направление.
Она нерешительно опускает ладонь на ширинку брюк.
Нащупав твёрдый, как камень, стояк, Мари улыбается проказливо.
— Точно-точно хочешь?
— Точнее не бывает. И ты рано обиделась, Анна-Мария. У меня для тебя тоже есть подарок, — водя носом по её шее, собираю запах.
Руки быстро приводят в порядок её бельё и платье.
— Не обижайся. Я хотел сам одеть тебя и даже набрал номер стилиста, но отец опередил меня на несколько минут. Я решил не обострять конфликт.
— У вас плохие отношения? — спрашивает Мари.
Теперь она уже не такая колючка проблемная, а просто заласканный котёнок, но недотраханный. Она обнимает меня и доверчиво прижимается к груди, туда, где бьётся сердце и начинает биться ещё быстрее от её мягкости и доверчивости.
Я был в постели с многими женщинами, многие из них ластились ко мне, как сбрендившие кошки, но ни одна из них не прижималась так доверчиво, открыто, не боясь ни меня самого, ни моей профессии.
Всегда срабатывал «стоп», ведь я имел дело с опытными женщинами, которые вмиг чувствуют опасность и предпочитают не пересекать черту.
У Мари не хватает ни опыта, ни стервозности, ни даже выдержки, чтобы держаться вдалеке. Она не понимает… Реально не понимает, насколько это может быть опасно.
А я этим пользуюсь. Её неопытностью и доверчивостью.
Пользуюсь и кайфую.
Опускаю ладони на худенькие плечи, давая себе ещё минуту, может быть, две, хрупкого, иллюзорного уединения.
— У меня очень плохие отношения с отцом.
— Расскажешь? — спрашивает Мари. — Макс рассказал мне многое о вашей семье.
— Ага. Слушала его, значит! — мгновенно каменею и опускаю руки.
Я свои объятия разжал, но Мари свои так и не расцепила, лишь крепче прижимается.
— Макс сказал, что ты пропал из семьи, и появился спустя какое-то время. Я не дурочка, Бекетов, и умею считать. Разница в возрасте между вами такая, что все эти его рассказы о твоём детстве могут быть основаны только на чужих словах. Конечно, он рассказал мне ещё кое-что о твоём более позднем возрасте, но… Это лишь чужие слова. Я хочу услышать от тебя.
— Тоже самое?
— Нет, другое. Самое важное. Ведь это точно осталось за кадром, да? Но какой-то прок от разговора с твоим младшим сводным братом всё же есть! Теперь я знаю, когда у тебя день рождения, и знаю, что ты — овен! — торжественно заявляет Марианна.
Да, я тот ещё упрямый баран.
— А ты у нас…
Пытаюсь сопоставить дату рождения Марианны и знак зодиака, но в гороскопах и прочей астролабуде я не силён.
— Я львица! — гордо заявляет Марианна и трясёт копной кудрявых волос. — Скушаю барашка, — шутливо кусает меня за шею.
— Отец сказал, что я волк в овечьей шкуре, — хмыкаю. — Так что не стоит раскатывать свои губёшки на мою филейную часть. Скорее, уж я твою попробую, — треплю по сладкой попке. — У меня есть для тебя свой подарок.
— Да?! Спасибо! — подпрыгнув, звонко целует в губы..
— Даже не спросишь, чё купил?
— Не спрошу. Подожду, пока покажешь! — глаза Марианны начинают сверкать. — Не знаю, что ты мне решил подарить, но всё равно спасибо! Даже если там носочки с летающими поняшками, это ценнее, чем гардероб от Гуччи и Валентино, щедро подаренный с барского плеча твоим отцом.
— Ты быстро нашла общий язык с моим младшим сводным братом!
— Само собой вышло. Я разговаривала с Эдгаром, вашим поваром, в саду, когда появился Макс. Он представился, Эдгар тепло приветствовал его, беседа завязалась сама собой, — оправдывается Марианна.
Скриплю зубами. Макс умеет быть обаятельным и легко находит общий язык со всеми.
— Хочу тебя предупредить насчёт Макса. Он обладает способностью располагать к себе людей и умело пользуется этим.
— Он опасен?
— Будь с ним настороже. И не верь всему, что он говорит. Этого будет достаточно.
Веду Марианну в дом отца, расположив ладонь на её тонкой талии, временами ладонь переползает ниже, и я ничего не могу с этим поделать.
Крепкая, дерзкая задница Мари — словно магнит для моей ладони.
Хватит этому цветочку быть неприкосновенным! Сегодня же займусь этим…
Марианна
Отправиться прямиком к себе не получилось.
Отец Бекетова настоял на ужине в кругу семьи и гостьи. Именно так и сказал, выделив последнее слово и давая понять, что ни в одном, даже самом кошмарном сне, он представить себе не может, будто я стану частью их семьи.
Подумаешь, не больно хочется! Свалить отсюда бы побыстрее, но не получается..
Приходится сидеть за ужином и поддерживать беседу отца и двух братьев.
Младшего сводного брата Глеба зовут Максим, и он полная противоположность обожаемому мной киллеру.
Братья словно день и ночь.
Насколько хмур Глеб, настолько же улыбчив Максим.
Он младше Глеба на семь лет, то есть ему тридцать четыре года. Максим — высокий и статный брюнет, с живым, выразительным лицом. Однако и ростом, и комплекцией он уступает моему Глебу.
Откровенно говоря, для меня лучше Бекетова в целом мире мужчины нет. Это такая высота, до которой всем остальным тянуться и тянуться, но неизвестно, получится ли подняться хотя бы до уровня пупка моего Бекетова.
С Глебом непросто найти общий язык, он не желает открываться и держится холодно даже со мной. Бекетов неохотно делится информацией о себе, а Максим болтает без умолку, легко скрашивая беседу и ловко направляя то в одном, то в другом направлении.
Бекетов предупредил, чтобы я была с Максимом настороже. Я не планирую отвечать Максиму, но это выходит само собой.
И чем больше фраз срывается с моего языка, адресованных Максиму, тем мрачнее становится Глеб.
Неужели он ревнует меня?!
Да ну, глупость какая… Бекетов же скала, которой неведомы привязанности и чувства.
А ко мне у него… даже не знаю, что именно.
Он меня хочет — это понятно. Но все кругом твердят, что для мужчины секс значит гораздо меньше, чем для девушки.
Он станет моим первым мужчиной, я этого хочу, но я для него — кто?
Проблема?
Только проблема, которуй можно трахнуть?!
От этой мысли становится грустно.
— А как тебе, Мари, наш пруд? — с лёгкой, обворожительной улыбкой спрашивает Максим. — Понравилось кататься на лодке?
— Я не каталась на лодке, — отвечаю растерянно.
