Непоседливая Проблема выпутывается из полотенца и помогает мне снять с кровати множество декоративных подушек.
Я скатываю испорченную простынь и отношу в ванную комнату, забрасывая в корзину с грязным бельём. Потом выуживаю из нижнего ящика шкафа свежую простыню и растягиваю на кровати.
Я оставляю без внимания вопрос Марианны, краем глаза следя за выражением её лица. Кажется, не обиделась, переключилась на другое.
Наблюдая за моими действиями, Проблема качает головой, критикуя мой способ постелить чистую простынь:
— Ты делаешь неправильно!
— Я стелю простынь. Что я делаю неправильно?!
— Ты делаешь чётко и быстро. Как-то всё по-армейски.
— И что не так?
— Но сейчас ты же не в армии, Глеб, и не на задании. Смотри, как надо.
Марианна перемахивает через кровать и встаёт с противоположной стороны, тянется к простыни.
— Позволь показать?
— Что я там не видел?! — фыркаю.
Но потом вижу, как блестят, сверкают, ослепляя, глаза Марианны. Ладно, чёрт с ней. Пусть показывает. От меня не убудет.
— Берёшь вот этот краешек, — демонстрирует с видом учителя. — Потом подсоединяешь его к этому. Повторяй за мной! — требует.
— Этот уголок к этому?
— Их всего два. Ты не заблудишься! Складывай. Теперь держи.
— И что дальше?
Поневоле меня душит смехом. Марианна объясняет мне элементарные вещи с видом, будто открывает вселенскую тайну.
Признаться, смотрится она соблазнительно.
Мы до сих пор обнажены, оба!
Мне нравится смотреть на Марианну: у неё стройная, тонкая красивая фигурка. Тонкая талия, чуть впалый животик и высокая, задорная грудь с торчащими сосочками.
При каждом движении рук аппетитные сиськи немного подпрыгивают вверх и вместе с этим подпрыгивает вверх и моё сердце. Пьяно бьёт в голову.
Взгляд переползает ниже и останавливается на стройных бёдрах и длинных, потрясных ножках…
— Сложил? Теперь расправляй обратно и встряхивай одним резким движением. По моей команде, — выдаёт с солнечной улыбкой.
Вжух!
— Глеб! — возмущается Марианна. — Я ещё не давала команду. Надо на счёт «три»!
— Я на редкость дерьмовый командный игрок. Играю в одиночку.
— Ты ни за что не постелешь простынь правильно в одиночку. Попробуй ещё разочек. На счёт «три»!
Конечно, я больше дурака валяю. Странно, что мне вообще хочется принимать участие в этой странной игре: застели кровать, потратив времени на глупости больше, чем необходимо для выполнения элементарного действия.
Но под командованием Марианны я старательно встряхиваю простынь, она резко взмывает вверх, словно большое, белоснежное облако, а потом мягко опускается на кровать под довольный возглас:
— Ты это видел? Теперь всё, как надо!
Почти синхронно мы заправляем уголки простыни под матрас. Потом я натягиваю на себя трусы, а Проблема успевает свистнуть мою рубашку и застёгивает на себе с вызывающим видом.
— Да-да, Глеб Яковлевич. Вы сами разрешили мне брать ваши рубашки.
— А я по-твоему так должен расхаживать? Полуголый?!
— Куда ты собрался уходить? — Марианна хмурится. — Ты не собираешься спать сегодняшней ночью со мной? Почему? В поездке ты каждую ночь со мной рядом спал. Я привыкла.
— После нашего турне больше, чем полгода просвистело. Неужели ты не отвыкла спать рядом со мной?
— Не отвыкла, а когда ты снова в моей жизни появился, то я ещё больше привыкла и отказываться от этого удовольствия не собираюсь.
Офигеть.
Она меня самого в постель требует. Нагло!
Проблема быстро набрасывает на кровать подушки и укладывает одеяло. Первой забирается на кровать и гладит ладонью простынь:
— Поверь, теперь спать на этой простыни будет в десять… Нет, в двадцать раз приятнее!
Марианна смотрит на меня с ожиданием.
— Если я останусь, утром проснёшься от того, как мой член двигается глубоко в тебе.
— Ох… Думаю, что я с этим справлюсь и даже получу удовольствие…
Провокаторша мелкая…
— Пойдём в кроватку, Бекетов. Не заставляй меня ждать. Терпеть не могу ждать. Хочу тебя обнять поскорее и поспать…
Марианна и мысли не допускает, что я могу уйти спать отдельно, в свою спальню, а ведь именно это я и собирался сделать. Она намекнула, что в поездке я всегда спал с ней рядом. Признаться, это было и сладко, и тяжело.
Плоть всегда берёт своё. Всегда.
И моё желание остаться рядом с Марианной тоже продиктовано лишь желанием секса — горячего и отвязного секса с девчонкой без тормозов, открытой настолько, что мне хочется взять всё и сразу!
Думаю, дело только в этом и ни в чём другом. Но я всё же разумен и не хочу навредить, потому убеждаю себя в необходимости уйти.
— Бекетов… — едва слышно выдыхает Марианна. — Останься.
Огромные глаза становятся блестящими.
Только её слёз мне не хватает.
— Хорошо, — соглашаюсь нехотя. — Надо же протестировать сон на правильно застеленной кровати.
Лишь когда Марианна доверчиво укладывается на плече и, поцеловав мою грудь где-то в районе сердца, засыпает, почти мгновенно, меня накрывает пониманием, что причина моего нежелания остаться на ночь может крыться в другом.
Я просто не хочу привязываться к Марианне. В моей работе привязанности приравниваются к обузе и слабости.
Она спросила про дом, про мой дом… Не думаю, что у меня когда-нибудь появится место, которое можно будет называть домом с большой буквы — таким, где готовят завтраки всей семьёй или стелят простыни смешным методом…
* * *
— Завтрак уже готов?
— Как заказывал, Глеб. Ягоды — клубника и черешня, тёплые вафли, блинчики, финиковый сироп, абрикосовый джем, травяной чай с малиной, — перечисляет Эдгар, раскрывая передо мной большую корзину для пикника. — Большой термос с чёрным кофе.
— Блины не на молоке? — спрашиваю строго. — Орехов нет?
— Обижаешь, Глеб. Я же, как компьютер, запоминаю, кто что ест и кому что есть ни в коем случае нельзя.
— Спасибо, Эдгар. Надеюсь, ты ради этого не встал слишком рано?
— Всё в порядке. Я всегда рано встаю.
Ну что ж, оглядываю содержимое корзины. Остался доволен визуальным осмотром и прихватываю слюни, текущие от голода.
Представляю, как будет урчать в животе у Марианны. В первую нашу встречу её пустой желудок только и делал, что выводил трели, одну другой музыкальнее и громче.
