Быстрым шагом выхожу из дома и пересекаю двор, загружая корзину для пикника в багажник своего автомобиля. Там уже лежит большой плед, парочка складных плетёных стульев и небольшой складной столик.
Есть все составляющие идеального утреннего пикника, кроме одного, самого главного — не хватает Марианны.
С мыслями о ней залетаю обратно в дом.
— Глеб, — тормозит меня негромкий, но властный окрик отца.
Папаша стоит на последней ступени парадной лестницы. На моём отце надет роскошный, длинный халат в мелкую серо-бордовую клетку, в левой руке — зажата трость, а в правой — крошечная чашечка кофе.
И ни капельки сна в его светлых, почти бесцветных глазах.
— Ты чего встал так рано? — спрашиваю. — Ещё не рассвело.
— Тот же вопрос. Удрать собираешься?
— Всего лишь выехать на пикник. Твоей охране я уже об этом сказал. Тупые лбы наготове. Выедут сразу же за моей машиной. Следом.
Отец открывает рот, чтобы сказать что-то.
— Я не собираюсь бежать, отец.
— Я знаю, что ты держишь своё слово и хотел поговорить с тобой не об этом.
Смотрю на циферблат часов.
— У меня мало времени. Надо ещё Марианну разбудить.
— Разговор будет коротким, но предельно ясным, Глеб. Присядем? — отец кивает в сторону невысокой софы.
— Три минуты, отец, и я ухожу.
— Если ты так сильно торопишься, мне и одной минуты хватит! Я даже с этого места сходить не стану. Скажу прямо в лоб. Ты же ценишь откровенность, — скалится. — Мне не нужны от тебя внебрачные щенки. Я ценю твоё мужское право развлекаться с девушкой, купленной на аукционе, но предупреждаю, чтобы ты позаботился о должной контрацепции. И если девушка, не дай боже понесёт от тебя, я приму все необходимые меры. Мне от тебя нужен только законный брак с девушкой из состоятельной семьи. Тебе всё понятно?
— Предельно, отец. Только я уже взрослый мальчик и с твоей стороны слишком поздно читать лекцию о сексе и предохранении. Детей не будет. Я в них не заинтересован.
Отец в это время неспешно цедил свой кофе и внезапно замер, поперхнувшись, когда услышал мои слова о нежелании обзаводиться слюнявыми младенцами.
— Детей не будет? — спрашивает, покашливая до слёз. — Не заинтересован? Тебе сорок один год, балбес! — шипит отец.
— Моя профессия требует отсутствия крепких семейных отношений.
— В старости согреет твоя профессия? Подаст руку, обрадует успехами?!
— Мне слишком рано говорить о старости, — качаю головой. — И если на этом всё, то я пойду, пожалуй.
— Иди, конечно, — вздыхает. — Думаешь, что ты ещё молод и свеж, как огурчик? Считаешь, что сможешь всю жизнь жить так, как сейчас?! Без семьи, без привязанностей, без гарантий? Даже без детей?! Ты слишком легкомыслен, Глеб. Но ничего, я это исправлю! — обещает отец и придаёт своей осанке более величественный, грозный вид.
— Горбатого только могила исправит.
— Постой. Глеб. Возьми вот это.
Отец, нырнув в карман халата, вынимает из него прямоугольную карточку, протягивая в мою сторону двумя пальцами.
— Что это? Визитка?
— Да. На ней написан адрес клиники, фамилия и имя врача, ведущего специалиста в области гинекологии. Вы с Марианной записаны на сегодня, время приёма указано на обороте. Своди свою взбалмошную в клинику. Пусть врач возьмёт все необходимые анализы и назначит контрацептив, который подошёл бы твоей аллергенной и не нанёс вреда её организму.
— Заботишься, что ли?
— Конечно. Не в прок губить такой роскошный залог твоего покладистого поведения! — язвит напоследок отец. — Желаю отлично провести время. Напоследок. Ты же предупредил её, что уезжаешь завтра вечером?
Спасибо, папа. Плюнул смачно, растёр плевок по моей физиономии и ещё интересуется заботливо: тебе как, удобно?
— Скажу в подходящий момент.
— Скажи-скажи… Предупреди, чтобы вела себя уважительно по отношению к старшим. Не беспокойся за Марианну, Макс обещал присмотреть.
Сделав несколько шагов вверх по лестнице, я замираю. Нога так и остаётся висеть в воздухе над ступенькой.
— Когда он обещал это?
— Вчера. Он поинтересовался, кем тебе приходится Марианна, и пообещал присмотреть за девушкой в твоё отсутствие, — сообщает отец небрежным тоном.
Опускаю медленно ногу на ступеньку. Присмотрит он? Гад…
— Мне пора идти. Доброго утра, отец.
— Доброго утра, Глеб, — доносится мне в спину.
Поднявшись на второй этаж, сначала сворачиваю направо, но потом резко меняю направление и подхожу к спальне младшего сводного брата.
Прислушиваюсь. Слышу шаги за дверью.
Уже не спит?!
Через миг дверь распахивается и мой братец выплывает в коридор, одетый по-спортивному: в майку и шорты для бега, на запястьях красуются напульсники. Мой брат выглядит как ходячая реклама здорового образа жизни для смазливых мажориков, подобных ему.
Через плечо переброшено полотенце, и в правой руке — бутылка с водой. Позволяю брату отойти на метр вперёд, перехватываю за конец полотенца и мгновенно обматываю свободный конец вокруг его шеи, затягивая.
— Ты что творишь?! — хрипит брат, пытаясь вырваться.
Смехотворными, тщетными попытками он только усугубляет своё положение, узел полотенца затягивается плотнее с каждой секундой.
— За кем ты собираешься приглядеть? За Марианной?! Учти одно, братец, узнаю, что ты в её сторону смотришь, глаза на жопу натяну. И это не шутка.
— Отпусти! Отпусти… Мне дышать нечем.
— А ты задницей дышать попробуй. Говорят, некоторые умеют. Тронешь мою девчонку пальцем — только задницей дышать и останется. Уяснил?!
Макс кивает.
— Не слышу!
— Да! — сипит едва слышно.
Смотрю, а братик-то уже синеть начинает лицом. Пора отпустить, что ли? Или ещё немного подержать? Для пущей убедительности.
Решаю отпустить. Брат падает на пол, как куль, едва дыша, хрипит и кашляет, капая на пол слюной. Не светит ему теперь утренняя пробежка.
Надеюсь, урок он усвоил.
Что же касается меня, то по планам — идеальный пикник, который мне никто не испортит.
Глава 17
Марианна
Левое плечо награждают мягким, но всё же требовательным поцелуем. Потом он сменяется ещё одним, но уже выше, скользнувшим на шею. Уверенные прикосновения твёрдых губ и влажная дорожка, проложенная языком, вызывает дрожь.
Кожу покалывает мурашками предвкушения. Сонная дрёма ещё не полностью испарилась из тела. Безумно приятное состояние на грани сна и яви, когда всё-всё кажется возможным и совершенно лень открывать глаза.
