Только я вышел из кабинета, отец принялся бухтеть:
— Блин я же дочку божьей коровкой называл… Хоть бы не накаркал! Нет, лучше возьму с собой две бутылки коньячка, вдруг во вкус войду. Не, одну. Мне по барабану, какие дети в тонком мире, главное — в этом они у меня люди порядочные. А Санька так вообще моя гордость, весь в меня! А вот сердце доброе — в ангелочка, наверное, и крылья от матери достались. Господи, ну чего я несу, а?! Какие, к херам, крылья?! Определённо, беру две бутылки, и если и начинать пить, то по-серьёзному. Вернее, в первый и последний раз предаюсь безумию, пусть будет и такой опыт. Печень, прости, но тебе придётся выдержать вражескую атаку, я потом тебя реанимирую…
Когда я вышел на улицу, ещё не мог поверить, что отец не только от меня не оказался, но и поддержал. Только была одна загвоздка: батя даже не представляет реальной картины, а вот Влад — да. Даже если мы и сделает вид, что помирились, он никогда не смирится с моей сущностью. Я его понимаю. И что же мне делать? Баланс нужно удержать. Но как, когда мой брат тоже должен выполнить свой долг? Попробую у него попросить отсрочку, хотя бы пока не сделаю то, зачем пришёл.
Когда я подошёл, к летней кухне, Влад уже был там — тащил мешок с картошкой к бочкам поближе, а завидев меня — замер.
— Влад, короче, дай я первый скажу, а потом ты. — Он кивнул и, скрестив руки на груди, развернулся ко мне. Я подошёл к нему на расстояние вытянутой руки, хочу его глаза видеть, когда он услышит моё предложение. Мне это важно. — Ты извини, что ударил, был неправ. — Мочит, внимательно смотрит. — Так вот, я понимаю, что у тебя есть обязательства… — брат что-то хотел сказать, но я его перебил: — Дай мне договорить. Так вот, я всё понимаю. Но и у меня есть дело, которое я обязан выполнить. Дай мне это сделать, и я приму любую участь, что мне уготовлена. Считаешь, что я должен умереть — не вопрос, я сам пущу пулю в лоб, извини, своей кровью твои руки марать не позволю. Если ты выбрал вариант с заточением — приму и это. Но только прошу, дай мне сделать то, зачем я сюда пришёл.
Смотрю на него и с замиранием сердца жду ответа.
— Нет.
Его «Нет», было сравни удару под дых.
И всё же я сумел справиться. Ну что ж, значит, всё гораздо хуже, чем я предполагал. С Владом я драться не буду, хватит этого дерьма. Да и доверю ему, раз он считает, что я опасен, значит, так оно и есть. Подчинюсь. Родителей жалко, конечно, да и батя расстроится сильно. С кем он теперь в остроумии будет соревноваться? Ну ничего, он у меня мужик умный, поймёт, что так нужно было. Пощады просить не буду — не вижу смысла и унижаться. Вы думаете, это гордыня? Ни в коем разе. Я сын своего отца, если и принимать смерть, то с достоинством. Лютовы не боятся смерти, они с улыбкой её встречают.
— Тогда моё условие: сделаем это так, чтобы никто не догадался. Я имею право на последнее желание.
— Нет. — Да что же это такое?! — Это мой ответ на твой вопрос у Ивана в палате. Я не смог бы с тобой так поступить, рука не поднялась бы, ты же мой братишка. И ты меня прости за то, что ударил, мне капец как стыдно перед тобой. Я как бы пример должен подавать, а сам вон что выкинул. И знаешь, я ошибался, ты не такой, как они. Отчаяние, страх потерять тебя временно ослепили мои глаза и лишили разума. Знаешь, я не мастер красивых речей, лучше делом докажу, как ты мне дорог. Ваня мне рассказал о твоей миссии, я буду тем, кто прикроет твой светоносный зад.
— Вот сдался вам всем мой зад. Я скоро комплексовать начну по этому поводу, — не смог я сдержать улыбки. — Влад, ну так теперь точно мир? — всё ещё не веря в происходящее, уточняю.
— Вот тебе моя рука, это не только в знак нашего примирения, я протягиваю руку помощи. Это рука будет твоим якорем, а оступишься, она не даст упасть. Я буду рядом не только в этой жизни, но и пройду с тобой весь твой путь до конца. Не знаю, получится ли у нас что-либо изменить, но мы попробуем. Почему нет? Лучше попытаться, чем бездействовать.
— Полностью согласен, сдаваться и впадать в отчаяние — последнее дело, — пожимаю в ответ его руку и отступаю. — И знаешь, я ведь тебе тоже могу помочь.
— Чем же? — удивился Влад, садясь на лавку, беря в руки нож.
— Найти светоносного. До моей цели дорога длинная, можно пока и твоей проблемой заняться. Я смогу настроиться на его волну, вернее, вычислить его. Тем более, уверен, беспредел, что кругом творится — его работа. Моё племя и не такое может устроить, сейчас он только разминается. Кто знает, может, устраним его, и баланс не будет под угрозой.
— Я буду только рад, только немного позже. Я нарушил закон, вытащив Ивана, когда он уже был за гранью, и жду возмездия. Не хочу, чтобы и тебя ненароком задело. Ты пока за границей заверши свои дела…
— Влад, ты думаешь, что я вот так смогу уехать, зная о твоей проблеме?
— Ванька прав, ты очень преданный и никогда не бросишь в беде. Жаль, что мы раньше мало общались. Но ты должен уехать на время — так нужно. За меня не беспокойся, всё будет хорошо.
Может мне ему довериться? Но, зная их методы наказания, не Владу грозит опасность, а, скорее, его близким. Решено, с Оливии глаз не спущу. А тут попрошу Ивана и папу подстраховать.
— Ладно. — Сажусь рядом с ним, осматривая фронт работы. — Куда столько картошки чистим? Поросят у нас нет, коровы не осилят…
— Не переживай, как закончим, бойцы заберут к твоему отцу на базу. Интересно, кто это из Калаговых к нам на всех парах мчится? — всматриваясь вдаль за моей спиной, пробурчал себе под нос Влад.
— А ты по походке смотри: венная выправка — значит, Арсен или Тимур, а если рукой машет, как кадилом — это Константин пожаловал.
— Судя по твоему описанию, это Константин. Никогда не замечал, что он так рукой делает.
— Ну так я наблюдательный, у бати привычку перенял.
Я принялся за работу. Болтать хорошо, а картошку никто за нас не почистит.
— Бог в помощь, — послышалось рядом.
— Спасибо, брат. — Протянул Влад руку, чтобы поздороваться. — Какими судьбами? Картошку копать только через неделю?
— Привет, я сейчас картошку дочищу… — пояснил, почему продолжаю работать.
— Сань, не суетись. Мне достаточно и твоего привета. Вы помирились или ещё собачитесь?
— Интересно, нашу сору в новостях, что ли, показывали? — Константин посмотрел на меня с упрёком. — Помирились мы.
— Вот и ладненько, — встаёт, засовывает два пальца в рот и как свиснет.
Да громко так, до боли в ушах, я от неожиданности аж картошку выронил. Или это остаточное явление после нашего столкновения с Владом?
— Ты чего творишь, больно же! — Влад тоже скривился, видать, я прав, и это последствие нашей травмы. — Предупреждать нужно…
— Извини, Сань, забылся. — Он подмигнул и достал нож. — Ну что, начнём.
— Не нужно нам помогать, нас наказали! — всполошился я.
