— Что ты творишь? Я о Ерше мечтаю!
Никогда не видела такого разочарования, как во взгляде Асмодея.
— Как? Это еще не прошло?
— Нет…
— И ты ничего не поняла? Он тебя не может любить…
— Почему же?
— Потому что любит меня.
Я отошла от Асмодея на два шага, даже не отошла, а отбежала. И спросила, четко выговаривая слова:
— А— С— М— О— Д— Е— Й, ты в своем уме?
— Не думай, у меня ничего с ним не было. Я не такой. Но он этого хотел. Раньше мы были очень близки. И однажды…
— Замолчи! Заткнись! — я отбежала к стене, споткнувшись об кучу щебенки и зажала себе уши. — Не хочу тебя слышать, не могу. Замолчи!
Я кричала долго, выплескивая в ругательства свою боль и горечь.
Потом Асмодей ушел. И теперь заброшенные стены спели мне совсем другую песню. Я ощутила всю поэзию одиночества. Было так плохо, что болело сердце. И пусть он меня не любит. Пусть… Если бы полюбил другую, было б легче. Но не Асмодея, ставшего мне другом. Это не просто больно, это противно. Я плакала долго, так долго, что от слез перестала понимать, где нахожусь.
Я оплакала и неразделенную любовь к Ершу, и пренебрежение родителей, и зов Татуры, который чуть не свел меня в могилу.
— Где же вы, Гоша и Кеша? Спите в своих уютных постельках и плевать, что дочь сейчас умрет на заброшенном заводе, — горько выкрикнула я в темноту.
— Ты не умрешь.
— Кто здесь? Это ты, Асмодей?
Резкий голос. Рубленые фразы:
— Я не Асмодей. Я — Френд. Услышал плач и пришел. Не выношу женских слез. Я дам тебе все, что угодно, только успокойся.
— Оставь меня в покое. Тоже доброхот нашелся…
— Пожалуйста, не плачь. Я физически не выношу слез, говорю же.
— Ну, и вали отсюда.
Я не договорила, потому что человек схватил руками голову и застонал. Мне стало не по себе:
— Тихо, тихо. Я уже спокойна, не рыдаю, видишь? — но он продолжал оседать на пол.
Я подбежала и подхватила мужчину.
«Он крупный или крепкий?» — мелькнула мысль.
— Вам надо на воздух, — сказала я и, поддерживая незнакомца под руку, вывела на улицу.
Свежий июньский воздух помог. Ему явно стало лучше.
— Кто кого спасает, — усмехнулся незнакомец, который при ближайшем рассмотрении оказался накачанным и симпатичным. — Илья, — представился он. — Но для хороших людей просто Френд.
— А вы думаете, что я — хороший человек?
— Несомненно. Плохие не плачут на заброшенных заводах.
«А он чем-то похож на Ерша, — мысленно отметила я. — Наверное, уверенностью и силой».
В том же духе мы проболтали еще несколько минут, пока Френд не предложил сходить в кабак.
Неожиданно я согласилась. И за бокалом каберне рассказала ему всё. Про Кешу и Гошу, из-за которых у меня не было детства, про умершую бабушку, единственную, кто меня любил. Про подругу Элю, которая отдаляется с каждым днем. Про сталкеров, Краснокрестецк, Татуру и про Асмодея с Ершом. Про то, что я ищу смысл в жизни. Про свой Шаолинь, который вовсе не китайский монастырь, а скромный домик с палисадником и круглым окошком. Френд слушал внимательно и подливал мне вина.
— Главное, не плачь, и можешь рассказывать все, что угодно, — предупредил новый знакомый. — Уже видела, как на меня действуют женские слезы? Вот такой я чувствительный, хотя в армии отслужил.
Мы проговорили около двух часов. Такой откровенной я не была даже с Элей. Почему, интересно? Может, потому что та всегда путала дружеские отношения с любовными? Или слишком хотела найти свой Шаолинь, оставаясь равнодушной к чужим бедам? Но сейчас меня слушал симпатичный мужчина по прозвищу Френд, а потом произнес странные слова:
— Выходи за меня замуж.
— Что? Ты шутишь? Я тебя едва знаю…
— Я из Краснокрестецка. Живу там, в Зоне.
Этим признанием я была шокирована куда больше, чем предложением выйти замуж.
— Не веришь? Смотри! — он показал паспорт с регистрацией.
— О боги, такое бывает раз в жизни!
— Можешь считать, что я влюбился в тебя с первого взгляда. Мое предложение вполне серьезно. Знаешь, что это тебе дает? Победу над всеми ними — вашими сталкерами, Ершами и Асмодеями. Ты их заткнешь за пояс, ведь на законных основаниях побываешь в Краснокрестецке. Что еще? Свободу от родителей. Думаю, вашим отношениям это только на пользу. Начнешь все с чистого листа. Тебе это просто необходимо. Только подумай, самостоятельная жизнь в красивейшем городе Веренской области.
— Красивейшем?
— Да. Кроме того, у меня своя квартира. И занимаюсь интересным делом — пейнтболом, иногда страйкболом. Кроме того, коллекционирую холодное оружие. Могу научить тебя драться и стрелять. Решайся, Иней! Ты будешь счастлива в Краснокрестецке.
— Да я согласна, согласна, но ведь мы почти незнакомы. Не понимаю, в чем подвох.
— У нас будет вся жизнь, чтобы узнать друг друга.
— Дай мне хотя бы неделю, Френд. Я хочу привыкнуть к тебе.
21
Он дал мне эти семь дней, и совершенно отвлек от сталкерства. Все это время мы знакомились с его многочисленными друзьями. Я поняла, что Илья заслуженно получил свою кличку Френд.
Все приятели моего нового знакомого и будущего мужа пришлись мне по душе — веселые страйкболисты и пейнтболисты. Они казались куда жизнерадостней, чем чопорные сталкеры, увлеченные поэзией одиночества. На третий день нашего знакомства я взяла с собой общительную Элю, и та была в восторге от встречи.
А потом Френд пригласил меня в съемную квартиру. Там состоялось наше последнее испытание на совместимость. Мне понравилось. Очень. И я даже почти не представляла Ерша во время этого.
А дальше все вечера мы просиживали в кофейне, поедая пирожные. Френд еще и запивал их пивом. Он задавал мне много вопросов, в основном практического характера. Умею ли я готовить? Люблю ли уют и чистоту в доме? Сколько и когда хочу детей?
И сам охотно рассказывал о себе. Меня, конечно же, больше всего интересовал Краснокрестецк.
— Правда ли, что в городе производят и ядерное, и химическое оружие? Как такое возможно?
— Да. Я сам работаю на одном из заводов и делаю, говоря простым языком, механизмы.
— Что находится за колючей проволокой?
— Город в прямом смысле слова — дома, магазины, аптеки, школы, есть и церковь. Но с золотыми куполами, естественно. И никаких светлых зон. Странно, что они туда не дотягиваются — до Верены каких-то десять километров. Старожилы рассказывают, что раньше зоны существовали, да только прохудились. А потом и вовсе исчезли. Также на территории ЗАТО находится лес и два озера, в которых можно купаться. Жизнь там лучше, чем в Верене и других городах. Чисто, красиво и преступности ноль. Краснокрестецк — это город детей и пенсионеров. У нас очень развита социальная сфера, много детских и спортивных учреждений. Краснокрестецк часто сравнивают с Советским Союзом.
