Иногда мне казалось, что я живу в двух параллельных вселенных. В середине нулевых и второй половине XIX века. Иногда, забывшись, я говорила «Помилуйте, сударь» или «Извольте-с». И все больше осознавала, что XIX век нравится мне гораздо больше, чем второе тысячелетие. Я все реже стала выходить на прогулки с друзьями, становясь типичной «филологической девой». Даже Эля, обожавшая читать, удивлялась:
— Хватит уже сидеть над «Бесами» Достоевского. Они же не входят в обязательную программу для поступления. А ты скоро наизусть их выучишь! Пойдем лучше на концерт. Останешься старой девой.
— А может, я хочу быть старой девой?
— Шучу. С такой внешностью это не грозит, — усмехалась Эля, с откровенной завистью глядя на мои волосы.
Как же будет контрастировать моя последующая жизнь с той, которую я вела в шестнадцать…
Чтобы лучше запомнить содержание книг, приходилось вести читательские дневники. Делается это так: сначала записывают название книги и автора, далее — как можно более подробный пересказ (часто он занимал 5–6 страниц, исписанных в каждой клеточке), затем давалась система образов книги, выделялась идея и отдельные слова, которыми пользовался автор.
Занимаясь написанием дневников, я испытывала дзен. И спалось мне после таких занятий легко. Сны виделись красочные, с многочисленными героями и даже с закрученным сюжетом.
Однажды мне приснилось, что живу в каком-то приморском городе, в котором люди поклоняются бронзовой статуе кита. Удивительно прекрасной. На солнце кит выглядел переливающимся радужным светом. Около него проходили все городские праздники, устраивались спортивные соревнования. И будто бы я решила расследовать, откуда ноги растут у этой традиции. Парадоксально, но, как мне приснилось, кит на самом деле совершил большое зло. В 50-е годы XX века двенадцать самых лучших выпускников школ отправились кататься на катамаране. Это были действительно лучшие в учебе, спорте, по социальному положению, обладавшие многочисленными талантами. И кит попросту убил эту золотую молодежь.
В знак памяти гениальный скульптор отлил огромную статую кита из бронзы. Детей похоронили прямо в ней. Вскоре истинный смысл памятника забылся, и он приобрел большую популярность.
Проснувшись, я долго думала об этом сне. Может, и я — нечто вроде такого кита? Прекрасное снаружи, а внутри скрывающее гниль и мертвечину.
Потому что только этим можно было объяснить мое презрительное отношение к происходящему в городе. Если б мне сказали, что я живу на пороге апокалипсиса, то я бы отмахнулась и села конспектировать «Войну и мир».
А в это время город бы умывался огненным дождем…
3
Вскоре я с легкостью поступила на филологический факультет. На первом курсе мы изучали древнейшую литературу — Гомер, Еврипид, Софокл. Старшая и Младшая Эдды, эпос Калевала и русские народные сказки. По привычке я училась усердно и вскоре собрала урожай из пятерок на зимней и летней сессии.
Помню, как зубрили по сто двадцать вопросов плюс пятьдесят текстов наизусть. Но мне хватало одного дня на подготовку. Тут в ход шли все «допинги» — энергетик, глицин и тонны кофе. Мы с Элей ловили халяву вместе, хоть и учились на разных факультетах. В ночь перед экзаменом, раздевшись догола, стояли на подоконнике с открытыми зачетками и орали на всю улицу: «Халява, приди».
Потом учили и шли отвечать, шатаясь от усталости, словно пьяные. После я обычно отсыпалась целый день. Но сдав на «отлично» последний экзамен, неожиданно почувствовала прилив энергии. Был жаркий июньский день, и мои босоножки на каблуках бодро стучали по тротуару.
Если бы тогда я чувствовала себя измученной, если бы шла хоть чуть-чуть помедленнее, если бы остановилась поболтать с кем-то из одногруппников, ничего б не случилось. И не было бы знакомства с человеком, который однажды спасет мне жизнь.
Свой автобус я заметила еще издали и побежала к нему изо всех сил. Шансов успеть было крайне мало, даже учитывая, что бегаю неплохо.
Но получилось, хотя подвели босоножки. Я запрыгнула в автобус почти на лету, и одна из них осталась на остановке. На мой крик: «Остановите! Туфельку потеряла» водитель никак не отреагировал. Скорее всего, не услышал — автобус напоминал консервную банку со шпротами. Пришлось выйти и, сняв вторую босоножку, отправиться за ее заблудшей сестрой босиком.
Я лихо закинула туфлю за спину и пошла назад, виновато улыбаясь прохожим.
— Эй, девушка, вас случайно не Золушка зовут?
Ко мне подъехал мотоциклист на таком крутом байке, что у меня даже дух захватило. Легендарная «Хонда»! Если быть точной, то Honda Shadow.Мне мучительно захотелось сесть и почувствовать тяжесть руля в своих руках. Но это, конечно же, было невозможно.
Я с досадой перебросила волосы назад (они вечно докучали в жару) и с достоинством ответила:
— Была бы карета… Можно и Золушкой назвать.
— Карета подана, — пошутил байкер и уже серьезно продолжил: — Садись, довезу тебя домой. Мне все равно делать нечего. Просто катаюсь.
— Да у тебя не карета, а железный конь.
— Значит, я принц?
— Может и так. Да только идти мне недалеко — всего-то до остановки. Да и страшно: никогда еще не каталась.
— Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал, — проникновенно сказал мотоциклист.
И не знаю, что меня убедило больше: эта фраза или его веселые, чуть раскосые синие глаза, видневшиеся из-под шлема.
Я села, закрыв глаза и крепко вцепившись в его талию.
Буквально через минуту я увидела остановку и свою босоножку, уже слегка запылившуюся. Быстро надела ее на ногу и благодарно улыбнулась байкеру. Мне вдруг мучительно захотелось увидеть его лицо, но мотоциклист сидел, не снимая шлема.
— Как твои ощущения? — спросил он.
— Не знаю, потому что ехала с закрытыми глазами.
— Смешная ты, Золушка.
— Иней. Меня Инна зовут, но все кличут Инеем. Просто я родилась в холодную зимнюю ночь, когда Верену завалило до окон вторых этажей.
— Та же ситуация. Алексей Вайшнавский, а называют Шадов по марке мотоцикла.
— И тебе это подходит, — вежливо заметила я.
— Неужели ты никогда не каталась на мотоцикле? Что же ты делала в своей жизни?
— Ничего особенного. Просто была умной и красивой, — ответила я с усмешкой, глядя ему прямо в глаза.
— Ты и вправду такая, — прищурился Шадов.
Мне показалось, что он улыбается, но под шлемом этого, конечно, не было видно.
— Покажи мне твое лицо, — попросила я.
— Нет, это все испортит. Лучше поехали, отвезу тебя домой. И не закрывай глаза, Иней! Я поеду медленно.
Шадов не соврал. Он и вправду полз, как черепаха, хотя едва ли это определение применимо к мотоциклу.
