— А ведь именно на этом месте мы недавно сидели с Инеем и смотрели на реку.
— О чем вы разговаривали? — жадно спросил Асмодей.
— О разном. Знаешь, в чем трагедия слишком красивых девушек? Их никто не любит, их хотят, как вещь, игрушку. Вот и с Инной так было. Головокружение от красоты. Лишь Ёрш увидел в ней человека. Прости, но ты тоже хотел лишь обладать ею.
— Ты не можешь этого знать, — отрезал Асмодей.
— Могу. Я не способна любить, но от этого остро вижу истинные чувства.
Они помолчали. Наконец, Заратустра сказал:
— Я не могу отпустить тебя домой. После подземелий на прекрасное надо смотреть, а то можно озлобиться. Или, что еще хуже, себя потерять. Заедем ко мне за световым реквизитом и будем крутить его на крыше! А потом встретим рассвет, если, конечно, Еретик тебя отпустит.
— Женьке уже давно плевать на то, что я делаю. Беспокоится он только для виду.
— Тогда я обещаю тебе незабываемую ночь, — улыбнулся фаерщик.
Они стояли на краю крыши и смотрели вниз, такие далекие и близкие. Они могли бы полюбить друг друга. Но любили лишь свое искусство и свой город — таинственную Верену, лежавшую между двух рек и трех холмов. Новый город, населенный обычными людьми и теми, кто мечтает о странном — о Шаолине или Саббате. Старый город с загадочной историей, населенный карликами поутри, призраками и псоглавцами. Эти двое узрели оба его лика и беззвучно благодарили судьбу.
Они крутили светодиодные пои и даблы и снова чувствовали себя живыми, потому что жизнь — это и есть вечный круговорот.
Они сидели на крыше, смотрели на розовеющее небо и слушали Виктора Цоя, песню «Последний герой». Одни наушники, одна цель, одно искусство. Фаерщики и сами стали в ту ночь последними героями.
Ночь коротка, цель далека,
Ночью так часто хочется пить,
Ты выходишь на кухню,
Но вода здесь горька.
Ты не можешь здесь спать,
Ты не хочешь здесь жить.
Ты хотел быть один,
Это быстро прошло,
Ты хотел быть один,
Но не смог быть один.
Твоя ноша легка, но немеет рука
И ты встречаешь рассвет
За игрой в «дурака».
Утром ты стремишься скорее уйти,
Телефонный звонок,
Как команда «Вперёд».
Ты уходишь туда,
Куда не хочешь идти,
Ты уходишь туда,
Но тебя там никто не ждёт.
Доброе утро, последний герой,
Доброе утро тебе и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой,
Здравствуй, последний герой.
Глава 21
На следующую тренировку Ким опоздала. Еретик неожиданно почувствовал себя плохо и жаловался на боли в руке. Ким была так погружена в свои раздумья о призраках, что даже не удивилась этому. Она лишь дала парню обезболивающую таблетку и помогла лечь.
— Может, ты не будешь сегодня крутить? — спросил тот.
— Надо, — пожала плечами девушка. — Чем раньше я вспомню все, тем скорее меня будут брать на заказы. Как говорит Асмодей, за огонь хорошо платят. А лето — пора свадеб. Мы должны стать самым востребованным огненным коллективом в Верене.
Еретик молча отвернулся к стене. Ким влезла в свои любимые камуфляжные штаны с толстовкой и, даже не попрощавшись, отправилась на тренировку.
В зале царила непривычно благожелательная атмосфера. Ингрид возлежала на гимнастическом коврике, крутя на стройной ножке обруч. Ее некрасивые желтые глаза блестели, темные волосы были связаны в пучок, грудь прерывисто поднималась под розовой майкой. Девушка напоминала разнежившуюся пантеру.
Чайна с Асмодеем разучивали номер с даббл-стаффами. Они смеялись и шутили друг над другом, указывая на ошибки.
— О, привет, недотрога, — улыбнулся Чайна.
— Привет, Чай! Что-то новое учите?
— Да, придумали новый номер с испанской тематикой. Называется «Кармен». Вы с Ингрид работаете на веерах и обручах. Ложись к ней и повторяй.
Ким взяла коврик в углу зала и устроилась в полутора метрах от Ингрид.
— Нижнее кручение — совсем не сложное. Полчаса тренировки, и все получится. К тому же ты очень ловкая, — сказала фаерщица.
— Приятно слышать, — откликнулась Ким.
И через полчаса она действительно крутила обруч с не меньшим изяществом, чем Ингрид.
— Молодец, — сказал Чайна и захлопал в ладоши. — А теперь давай выйдем.
Ким молча повиновалась. Асмодей пошел вместе с ними.
Фаерщики разложили перед девушкой пять игральных карт рубашкой вверх.
— Вы хотите поиграть? — удивилась Ким.
— Нет, всего лишь помочь, — мягко ответил Чайна. — Мы должны выяснить, что призраки хотят от тебя. Одна из карт — пиковая дама. Тебе надо угадать, какая. Расслабься и хорошо подумай.
— Не знаю, — Ким ткнула наугад.
Перевернула. Девятка.
Асмодей перемешал карты и попросил фаерщицу повторить попытку.
— Бубновая семерка!
— Еще. У тебя три попытки.
Но девушка не угадала ни разу.
Впрочем, Асмодей широко улыбнулся:
— Что и требовалось доказать.
Чайна тоже довольно потер руки и объяснил:
— У тебя нет экстрасенсорных способностей. А значит, призракам нужно от тебя нечто другое. И если мы поймем, что именно, все будет хорошо.
— Я уже в это не верю, — Ким с грустью улыбнулась. — С каждым днем все страшнее. Волосы с потолка свисают, пятна крови на стене. Я живу, словно в фильме ужасов. Малобюджетном.
— Они не хотят тебя пугать. Это лишь попытки материализоваться. И только ты знаешь, что им нужно. Вспомни свое прошлое, сопоставь факты и найдешь ответ на вопрос.
— Мне нечего вспоминать. До той злой шутки, повлекшей трагедию, я была обычным ребенком. Ну, не верится мне, что призракам понадобились мои спортивные таланты и цирковая подготовка.
— Значит, дело не в тебе конкретно… Призраки собираются передать информацию, достучаться до живых, — сделал вывод Асмодей. — Рассказать, где находится клад. Может, и хреновый из тебя экстрасенс, зато медиум хороший.
— Мы опять вернулись к тому, с чего начали, — вздохнула девушка.
— Да, хотя есть еще один способ понять. Но он, скажем так, не слишком безопасный. Надо ввести тебя в шаманский транс с помощью особых трав и воззвания к духам четырех стихий.
— Наркотиков. Проще говоря, — вмешался Чайна.
— Да, — Асмодей посмотрел Ким в глаза, — решать тебе.
