— Перед Саббатом.
— Перед Саббатом, — повторила Ким.
— Не тревожься, доверься стихиям. Они тебя защитят, — голос призрака затухал. И вскоре он исчез в водной глади. Тотчас же замолк колокольный звон.
— Вот это да! Рассказать кому — не поверят, — засмеялся Чайна, но вышло натянуто. — Как ты? Видела затопленный город?
— Нет, но я поняла, что делать дальше, — уклончиво сказала Ким.
— Да это же был слуховой и зрительный хрономираж, — Чайна все никак не мог успокоиться. — Я видел двухэтажный каменный дом и детей, которые сидели на скамейке, лузгая семечки. Затем девушку, она собирала цветы на лугу и будто бы помахала мне… А колокол звонил и звонил, проникая в душу.
— Я рада, что ты поехал не зря, — улыбнулась Ким. — Извини, что из-за меня тебе пришлось пережить такой ужас. Но я получила важную информацию, которая поможет мне понять волю призраков. Поплыли на берег?
— Пора уже, — согласился Чайна. — И так натерпелись ужаса.
Но уже в машине он прошептал Ким на ухо:
— А знаешь, я слышал зов водохранилища. Я видел хрономираж. Но мне ни на минуту не захотелось покончить с собой и прыгнуть в воду.
— Так и должно быть, — мягко сказала Ким и коснулась его руки кончиками пальцев. — Теперь это больше не выморочное место. Это эгрегор света.
Глава 22
Торжественное погребение тела известного революционера Константина Волкова было назначено на двадцатое июня. Похоронили на Всехсвятском кладбище, а вовсе не в братской могиле на Двойных горах, как ожидала Ким.
Но, подумав, девушка рассудила, что это логично. Костя выжил, завел семью и нашел свое место. Он заслужил лежать рядом со своими детьми и женой, ведь месть призраков свершилась. Око за око. Юный революционер подписал смертный приговор усадьбе, а Ницшеанец заманил его в подземелье, где тот и встретил свою судьбу и свою кончину.
Смерть расставила все по местам, и примирила заклятых врагов.
Стоя у гроба, Ким заметила боковым зрением сразу трех призраков. Но когда девушка обернулась, они исчезли, оставив за собой зеленоватую дымку.
Ким надела шелковые перчатки и потупила взгляд, стараясь не смотреть на счастливого Константина Константиновича. Он нашел деда, и, наверное, нашел ответы также и о своей жизни. И неважно, кем был его предок: героем и борцом за светлое будущее или заурядным бунтовщиком и мародером.
Пожилой мужчина все же поймал взгляд Ким и подошел к ней:
— Я должен вам кое-что сказать. Вы ведь клад Ницшеанца искали в подземелье? Так вот, мой дед с обезумевшими крестьянами так до него и не добрался, хотя искали очень тщательно. Перевернули дворец вверх дном, перерыли почти всю придворовую территорию. Понимаете, Ким, на эти деньги бунтовщики мечтали уехать за границу, чтобы готовить революцию вместе с самим Лениным. Но ничего не нашли, потому и приняли смерть от царской власти. В одном я уверен, милая девушка, сокровище лежит на прежнем месте.
— Может и так, да только мы уже отчаялись. Наверное, Ницшеанец не желает, чтобы у золота появился новый владелец, пусть и его потомок. Проклятый клад… Я уже жалею, что ввязалась в эту историю.
— А я думаю, что у Ницшеанца свои планы на сокровище, которые связаны непосредственно с вами. Не сомневаюсь, что клад найдется, но принесет ли он вам счастье?
— Говорят, что у каждого человека свой Шаолинь, — улыбнулась Ким.
Дома девушку встретил Еретик, который выглядел непривычно оживленным. Но Ким почему-то показалось, что парень мучается чувством вины перед ней:
— Как прошли похороны? Призраков не видела? Ты голодная? Чем тебе помочь? Давай вечером сходим в кино.
— У меня голова кругом от твоих вопросов, — проворчала девушка. Но помолчав, она увидела грусть в глазах парня: — Все хорошо, но на вечер у меня другие планы. У нас состоится генеральная репетиция в лесу. Не волнуйся, я вернусь утром.
— Если там будет Ингрид, то я не волнуюсь.
— Главное, что там будет Асмодей, — хихикнула Ким и лукаво взглянула на Евгения.
И отшатнулась. В ласковых карих глазах парня больше не было вины. В них было торжество и ожидание грядущего счастья.
Когда Ким пришла в лес, то сразу увидела три костра. Ингрид, Асмодей и Чайна уже были на месте и играли на там-тамах. Ким неожиданно стало жутко и захотелось убежать в свою тихую и уютную жизнь.
Фаерщики выглядели необычно. Чайна и Заратустра оделись в черные балахоны с капюшонами, которые скрывали их лица. Ингрид — в длинное шнурованное платье и плащ. На груди у нее покачивался пентакль. Все трое что-то монотонно напевали. Только подойдя ближе, Ким увидела, насколько расширены у них зрачки.
С девушкой поздоровались кивком головы, а Чайна протянул горстку грибков:
— Что это?
— Галлюциногенные грибы. Не будем от тебя ничего скрывать. Ты же хотела стать одной из нас, — пожал плечами Асмодей. — Так ешь и добро пожаловать в мир Саббата и страшных снов.
— Да вы все тут больные, — воскликнула Ким. — Наркоманы чертовы. Обкурились и возомнили себя великими шаманами.
Зрачки Ингрид тут же сузились:
— Ну, и вали отсюда, роботетка. Или страшно стало? Говорила я, что ты нас не поймешь.
— Я стараюсь понять, но неужели это обязательно есть? — вздохнула Ким.
— Не обязательно, — ответил Асмодей. — И даже будет лучше, если ты уйдешь. Тогда будешь просто крутить пои и веера. И… останешься собой.
— Роботеткой, которая живет с нелюбимым? — грустно улыбнулась Ким и быстро прожевала грибы, оказавшиеся почти безвкусными.
Вдруг ей стало легко и весело. Как будто от шампанского, закружилась голова.
Чайна искренне улыбнулся:
— Что ты сейчас хочешь?
— Крутить пои и прыгать через огонь!
— Делай все, что нравится, — кивнул Чайна. — Сейчас тебе должно быть весело. Потому что потом будет больно.
— Чай, не забывайся, еще не Тревожный Саббат, — вмешалась Ингрид. — Позволь нам с Ким отойти. Я объясню ей смысл всего. Иначе будет тяжело.
— Она сделала свой выбор, — пожал плечами Асмодей. — Ну, ладно, поговорите. Только не подеритесь. Надеюсь, вы понимаете, что ночь накануне Саббата — не лучшее время для агрессии. Нехорошо сегодня в лесу. Нам надо держаться вместе и не спорить.
Ингрид покорно кивнула, потупив желтые глаза.
Девушки пошли по дороге, освещенной звездами. Видимость была отличной. Ким смотрела на небо и удивлялась, почему она раньше не замечала всей его красоты. «Потому что думала о смартфонах, тарифах, премиях и ногтях Цеси. И почему Еретик такая сволочь», — невесело подумала фаерщица.
Наконец фаерщицы нашли удобное место и сели, причем Ким постаралась отодвинуться подальше.
