- Коль уж мы одни, я хотел бы обсудить с вами одну тему. Не возражаете?
- Какую? - Сабина напряглась: ей так не хотелось, чтобы Алексей испортил вечер разговором о своей любви.
Но он неожиданно заговорил совсем о другом.
- Помните, с месяц назад мы с вами прогуливались у алькасара дамасского амира и вы признались, что разыскиваете Животворящий Крест, утерянный рыцарями во время битвы при Хаттине?
- Помню, конечно. - Сабина вся превратилась в слух.
- Вы знали, что Крест хранится именно в алькасаре?
- Знать не знала, но предполагала. Скорее всего, после победы Салах-ад-Дин привез его в Дамаск, но не будут же мусульмане хранить реликвию гяуров в своих мечетях? Остается единственный вариант: Крест находится где-то в крепости.
- Ваши умозаключения верны. Кажется, мне удалось напасть на его след.
Сабина быстро приподнялась и тут же охнула от боли: ребенок внутри выразил недовольство ее резкими движениями.
- Сеньора, будьте осторожны! - воскликнула Манон.
Подбежав, она заботливо помогла госпоже вновь устроиться на ложе.
- Ваша камеристка права, - поддержал ее испуганный Алексей. - Я расскажу все по порядку, а вы постарайтесь не реагировать столь бурно.
После той памятной прогулки он попытался разведать ситуацию. Ничего более оригинального, как действовать через женщин, ему в голову не пришло. Несколько дней понаблюдав за воротами крепости, новгородец обратил внимание на служанок, часто бывающих на рынке, и принялся нарочно вертеться у них перед глазами. Долго усердствовать ему не пришлось: почти сразу одна из девушек стала бросать в его сторону заинтересованные взгляды. Арабский он немного понимал, две-три фразы для того, чтобы завязать знакомство, составить смог; в общем, ему удалось познакомиться с сарацинкой. Выяснилось, что она довольно сносно знает лингва-франка, и их общение упростилось.
В этом месте своего рассказа Алексей немного замялся, соображая, как бы опустить ненужные подробности своих взаимоотношений с девушкой-арабкой, и догадливая Сабина быстро спрятала усмешку, поднеся к губам бокал с шербетом.
Новгородец продолжил:
- Через несколько встреч…
- А где вы встречались? - Женское ревнивое любопытство оказалось сильнее желания побыстрее услышать суть истории.
- По-разному. Если свидание происходило на рынке, то мы уходили к питьевому фонтану и делали вид, что пьем воду. Иногда, когда девушке удавалось отпроситься на несколько часов, мы выбирались из города и бродили по окрестным зарослям…
Тут Алексей осекся и Сабине показалось, что даже в полумраке она разглядела, как густо он покраснел.
- В общем, подобные детали не стоят вашего внимания. Перейдем к сути, зачем я устроил весь этот балаган с псевдоухаживаниями. Однажды я заговорил о Животворящем Кресте и поведал ей легенду о происхождении древа, из которого затем соорудили Крест для Него.
- Какую именно, ведь существует несколько вариантов?
- О том, как Скиф, сын Адама, получил от архангела Михаила ветвь с древа познания Добра и Зла для своего умирающего отца. Скиф сплел из этой ветви венок и надел его на чело усопшего Адама. Вскоре из венка выросло дерево из трех сросшихся стволов, которое через тысячелетия царь Соломон срубил для строительства своего Иерусалимского храма. Дерево обтесали и сделали брус. Неожиданно перед этим брусом преклонила колени царица Савская, мудростью не уступавшая Соломону, и предрекла, что на сим древе будет повешен Спаситель мира. Испугавшись, Соломон тут же приказал закопать странный ствол в землю. Но брус чудесным образом всплыл через века в одной из целебных купален, как раз в день ареста Иисуса. Из этого дерева и сделали Крест, на котором через три дня Его распяли.
Алексей налил себе еще вина, подал финики Сабине и продолжил рассказ, подойдя к главному:
- Девушка, выслушав легенду, призналась, что уже слышала похожую историю.
Оказалось, ее мать - пуленка, а бабушка родом из Венеции. Так вот, когда ее бабушка…
- Алексей, как зовут эту девушку? Легче ведь будет излагать.
- Будур. Так вот, когда она была совсем маленькой, бабушка рассказывала ей похожие истории. Будур думала, что слушала обычные сказки, а оказалось - христианские притчи. Я попытался объяснить, насколько важна для христиан эта реликвия. Рассказал, как в четвертом веке Елена, мать императора Константина
[130], отыскала Крест и разделила его на две части: одну отправила сыну в Константинополь, а другую оставила в Иерусалиме. Как затем, уже в седьмом веке, эту вторую часть похитили персы, но через четырнадцать лет императору Ираклию удалось ее вернуть. Сколько слез радости пролили христиане, увидев вновь воздвигнутый Крест в руке иерусалимского епископа!
[131] Затем, когда Святой град завоевали арабы
[132] иерусалимскую половину
Животворящего Креста разделили на более мелкие части и вывезли в другие города. Одну часть позже вернули в Иерусалим. Именно с этой частью Истинного Креста, покоящейся в серебряном ковчежце, рыцарское войско в июле 1187 года пошло в атаку на мусульманских воинов под Хаттином, но было жестоко разбито. А реликвию Салах-ад-Дин забрал себе в качестве трофея.
- Что же ответила Будур на ваш проникновенный рассказ?
- Сказала, что-то слышала краем уха о христианской реликвии, хранящейся в алькасаре, но значения этому не придавала. Пообещала осторожно расспросить свою мать - та работает на кухне, а Будур ей помогает. Иногда девушку отправляют на рынок, когда жены амира изъявляют желание съесть что-нибудь изысканное, а среди продуктов, завозимых в крепость, не оказывается нужного ингредиента. Стража на воротах хорошо знает об особых поручениях, которые дают Будур, поэтому в отличие от многих других она легко покидает алькасар и возвращается туда.
- Я так понимаю, вашей знакомой удалось что-то узнать? - Сабина затаила дыхание.
- Да. Животворящий Крест хранится среди трофейного хлама в небольшом чулане при казарме. Сама Будур его не видела, но говорит, что бабушка перед смертью показала это место дочери. Реликвия лежит в небольшом деревянном коробе, на котором латинскими буквами написано слово «Хаттин».
Сабина громко ахнула. После обрушившихся на них с мужем несчастий она уже и не чаяла выполнить поручение королевы, но воистину: пути Господни неисповедимы. Забыв о своей беременности, виконтесса вскочила и, шагнув к сидящему в кресле Алексею, поцеловала его в щеку. Ее руки лежали на его плечах, она истово вглядывалась в его голубые глаза и шептала одними губами: «Это правда? Правда?»
