- Мессир, вы собираетесь отправиться на север Франции? - Сабина в мнимом неведении захлопала длинными ресницами. - Какое везение! Я тоже на днях выезжаю в Париж. Может, составите мне компанию?
- Вы так быстро покидаете тетин дом?
- Увы, граф. Я с удовольствием погостила бы еще с месяц, но дома меня ждет крошечный сыночек. Если и вам нужно на север, то почему бы нам не поехать вместе в приятной компании? Как известно, вдвоем дорога и быстрее, и веселее.
Раймон не собирался ехать так скоро. Он очень надеялся на какое-нибудь чудо в виде дельного предложения от Пьера Бретонского и откровенно тянул время. Но упустить шанс провести лишних десять дней в обществе желанной женщины? Граф и не мечтал о таком подарке небес. Конечно же, он согласен! Горькие размышления о ненавистном мире тут же были вытеснены надеждой удовлетворить свою разгорающуюся страсть.
Дорога в Мо. Апрель 1229 года
Граф отправился в Мо без пышной свиты, всего с пятью верными рыцарями-вассалами и их оруженосцами. Очевидно, ему не хотелось брать с собой лишних свидетелей возможного унижения.
До Буржа Сабине удавалось деликатно избегать ситуаций, которые создавал Раймон, чтобы остаться с ней наедине. Однако в Бурже она попала в настоящую западню. Их многочисленная компания сняла целый этаж на постоялом дворе недалеко от строящегося собора Сен-Этьен. Респектабельное заведение понравилось Сабине, и пока она рассматривала красочные росписи на фасаде, Раймон, скорее всего, успел переговорить с трактирщиком.
Тот весьма ловко расселил постояльцев, отделив Сабину от ее свиты. Они с графом оказались в одном крыле (где якобы были самые роскошные комнаты), а охрана в другом. Леон попытался возразить, но Раймон резко прервал его, заявив, что сможет обеспечить своей спутнице должную защиту. Да и город мирный, нет причин для беспокойства…
После ужина Сабина поднялась к себе в комнату и стала судорожно искать выход, точнее пути отхода. Она открыла ставни и посмотрела вниз: второй этаж, но до земли далековато - не спрыгнешь. Потом, беззвучно выругавшись, Сабина со стуком захлопнула ставни. И расхохоталась, представив, как она - виконтесса! - ночью выпрыгивает из окна трактира.
За метаниями госпожи пристально наблюдала Манон и, не выдержав, тихо произнесла:
- Не переживайте, сеньора, я лягу поперек двери и никого не впущу.
Опешившая Сабина в упор посмотрела на камеристку. Ну конечно, Манон всегда рядом с ней и хорошо понимает намерения графа! А она-то почти не замечала ее. Когда Вивьен родила ребенка и больше не могла в полной мере исполнять свои обязанности, Габриэль по чьей-то рекомендации привел к ним в дом Манон. Сабина в это время переживала тяжелую беременность, а потому восприняла появление новенькой равнодушно. К тому же Вивьен была для нее не просто служанкой, а близким человеком, с которым был связан целый жизненный этап. Поэтому Сабина не спешила выстраивать с новой камеристкой теплые отношения, но все же оценила ее молчаливую услужливость.
- Что вы можете сделать против сильного мужчины?
- Поверьте, мадам, жизнь научила меня многому.
«Я же совершенно ничего не знаю о женщине, которая сутками находится возле меня!» - От этой простой мысли Сабина в растерянности плюхнулась на кровать. Она по-новому взглянула на камеристку и похлопала рядом с собой, приглашая Манон присесть:
- Расскажите о себе. Вы моя ровесница?
- А сколько вам лет, сеньора?
- Летом будет двадцать девять.
- Тогда да, мы ровесницы. Мне недавно исполнилось столько же. Я не люблю вспоминать свою жизнь, но вам откроюсь. Вы мне симпатичны.
- Смело, но приятно. - Фамильярность служанки слегка обескураживала виконтессу.
-Я с восемнадцати лет такая смелая.
Манон продемонстрировала в улыбке ровные белые зубы, и Сабина была поражена тем, как она преобразилась. Обычно на лице камеристки было угрюмое выражение: густые темные брови сведены в одну линию, а губы плотно сжаты. Сейчас же лицо Манон будто озарилось внутренним светом и в больших карих глазах полыхнули задорные искорки. Она была такая же высокая, как Сабина, с неплохой фигурой, но в ней абсолютно не чувствовалось стремления привлечь мужское внимание.
Манон между тем начала рассказ:
- Родилась я в бедной рыцарской семье. Убогий замок отдали за долги еще за поколение до меня. Мы жили самым заурядным крестьянским двором, но гордо именовали его замком, а все деньги, которые иногда появлялись у родителей, тратились на поддержание рыцарской амуниции. Постепенно я смирилась с мыслью, что мне не выйти замуж. Без приданого ни один шевалье не смотрел в мою сторону, а за горожанина или виллана отец никогда бы меня не отдал. Он просто свихнулся на фамильной гордости! И однажды устроил грандиозное пиршество в честь старшего сына, которого посвятили в рыцари. Мать тогда, рыдая, громко причитала, что на такой пир уйдут все запасы и зимой нам придется голодать. Но отец оставался непреклонным. Вот на этом-то празднике меня и изнасиловал пьяный рыцарь. Заплаканная, в разорванной окровавленной рубахе я пришла за помощью к родителям. Но отец не захотел портить отношения с родовитым шевалье, обвинил во всем меня и… выгнал из дому как ту, что опозорила его честь. После такой вопиющей несправедливости я научилась защищаться. Жизнь еще не раз меня била, но я стала менее чувствительной к боли. Умею мастерски орудовать кинжалом, хорошо метаю ножи…
- Применяли ли вы свои навыки в действии?
- Случалось. Потому и говорю: не бойтесь, к вам он не приблизится.
- У меня убедительная просьба: мой супруг не должен ничего знать о поведении Раймона. Королеве сейчас меньше всего нужны осложнения между вассалами.
- Чтобы я откровенничала с мужчиной? - брезгливо фыркнула Манон.
- Мне казалось, вы хорошо относитесь к виконту.
- Благодаря ему я попала к вам, но в остальном… он мужчина, а значит, враг.
Столь жесткая логика обескуражила Сабину, но уверенный покровительственный тон служанки подкупил ее. Виконтесса согласилась принять помощь Манон. Женщины договорились, что Сабина притворится крепко спящей и не проронит и слова, что бы ни произошло.
Вскоре за дверью послышалось шуршание. Кто-то пытался просунуть щепку и приподнять с петли крючок. Манон вскочила и сама распахнула дверь. Граф едва успел отпрыгнуть в сторону и на несколько мгновений потерял дар речи.
- Господин чего-то хотел?
- Да… мадам Сабина… я хочу немедленно с ней поговорить.
Раймон уже пришел в себя и двинулся на камеристку.
- Госпожа спит. Я дала ей маковый настой. Дорога так утомительна, а ехать еще долго; пусть выспится.
Манон хотела захлопнуть дверь, но граф успел просунуть в щель носок сапога. Тогда камеристка наступила ему на ногу и с силой потянула дверную ручку на себя. Раймон захрипел от резкой боли:
