Король поддержал желание Робера де Дрё помочь виконту:
- Итого у вас, господин д'Эспри, будет около восьми дюжин тяжеловооруженных всадников. Сила внушительная, но боюсь, герцог Пьер тоже не поскупился и щедро снабдил деньгами своего нового союзника. Тот наверняка собрал не менее грозное войско. - Луи что-то прикинул в уме. - Поэтому вдогонку вам отправим еще отряд Амори де Монфора и пару сотен пехотинцев.
- Благодарю, ваше величество. Я постараюсь как можно скорее потушить мятеж в своих владениях, чтобы пламя не полыхнуло по всей Нормандии.
- Да пребудет с вами Всемогущий Господь, - кивнул юноша-король и, отвернувшись, попросил секретаря срочно разыскать коннетабля, чтобы отдать необходимые распоряжения.
…Отряд Робера продолжал легкой рысью продвигаться на восток. Солнце клонилось к закату, дневная жара спала, и лица воинов ласкал свежий ветерок. Вокруг стояла лесная тишина; ни намека на бесчинства. Де Дрё понимал, что нужно поворачивать назад, но его глаза что-то упорно выискивали впереди. «Еще с пол-лье, - решил он про себя, - и возвращаемся в деревеньку, которую только что проехали, а завтра сделаем крюк на север - и в Авранш». Удовлетворенный этим компромиссом, он повернулся к Симону, чтобы обсудить, каковы их шансы отыскать на ночь красоток в той деревеньке, как вдруг раздался крик скачущего впереди дозорного:
- Вижу дым! Что-то горит!
Отряд рванулся вперед, и вскоре со стороны пожара послышались гортанные крики, грубый хохот, ржание напуганных огнем лошадей. Робер взмахом руки приказал всем остановиться и соблюдать тишину. Сам спешился и вместе с Симоном побежал разведать ситуацию.
Среди деревьев показался постоялый двор. Рыцари на полусогнутых ногах подбежали как можно ближе и, встав на колени, укрылись за низким кустарником.
За догоравшим частоколом возвышалось еще целое двухэтажное строение, закрытые ставни которого были сплошь утыканы стрелами. Входная дверь, искромсанная топорами, была еще на месте - очевидно, ее хорошо забаррикадировали изнутри. Люди в здании стойко держали оборону. Нападавшие, решившись на крайние меры, раскладывали вокруг деревянных стен охапки хвороста. Свои безжалостные действия они сопровождали похабными шутками в адрес жертв и сами же скрипуче над ними гоготали.
- Сейчас подожгут, - шепнул Симон.
- Сколько их?
- Не больше двух дюжин.
- Я насчитал столько же. - Робер мгновение подумал. - Симон, срочно всех сюда. Налетаете лавиной. Побольше шума для испуга. Я останусь наблюдать. Подведешь мне коня.
- Мессир, нас маловато…
- Внутри тоже есть воины. И, судя по всему, неплохие, раз держат оборону целый день, а может, и сутки.
- Почему вы решили, что сутки?
- Там Сабина, а она выехала вчера днем.
У Симона брови поднялись почти к корням волос.
- Вы ее заметили? Но как? - От удивления его голос сбился с шепота на громкую речь.
- Тсс! Я ее не видел, просто знаю. Хватит болтать. Вперед.
Робер и сам не понимал почему, но не сомневался - Сабина внутри. Он угадывал это каким-то звериным чутьем - так матерый волк чувствует свою самку.
Симон убежал, а граф продолжал следить за домом.
- Повторяю, - донеслось со стороны постоялого двора, - как только солнце полностью скроется, мы поджигаем дом. Времени на размышления почти не осталось!
В ответ не раздалось ни звука. Говоривший продолжал сыпать угрозами:
- Ладно, когда поджарятся ваши задницы, сами сиганете в окна.
Робер натянул на подшлемник капюшон хауберка, надел свисающие с рукавов кольчужные рукавицы; он уже изрядно нервничал. Наконец по лесу пронесся призывный наступательный клич, многократно повторенный эхом. Графский отряд, растянувшись цепочкой, окружал постоялый двор. Приостановившись, Симон бросил поводья второй лошади господину и умчался вперед. Робер решил не возиться с пристегнутым к седлу топфхельмом, лишь закинул на спину щит и вскочил на коня. Выхватив меч, де Дрё глазами выбирал противника, но навстречу ему уже скакал огромный всадник, на котором тоже не было шлема.
Их мечи скрестились, и только тут граф понял: противник - левша! Удар врага был столь силен, что его тяжесть пронзила руку Робера до самого плеча. От второго удара граф проворно увернулся, а третий замах успел перехватить на подлете. Поднажав, Робер отвел клинок врага чуть в сторону и левой рукой нанес внезапный сокрушающий удар в лицо. Под его кольчужной рукавицей нос хрустнул. Противник зарычал от пронзительной боли и, бросив поводья, инстинктивно прижал ладонь к лицу. Он прикрыл глаза всего лишь на биение сердца, но Роберу этого хватило. Острое лезвие легко перерубило затянутую в кожаную перчатку кисть врага и застряло в его черепе.
Граф выдернул меч и оглянулся. Рядом замер всадник, который, очевидно, спешил на помощь своему товарищу. Робер кивнул, приглашая его к поединку, но тот, в ужасе от легкой расправы с громилой-предводителем, предпочел бежать. В густом лесу трус перешел на столь бешеный галоп, что, казалось, предпочел разбиться насмерть, нежели попасть под меч де Дрё. Прекратив бессмысленную погоню, Робер вернулся к постоялому двору, где затихали последние стычки.
Их неожиданная атака удалась. Многие поджигатели не успели вскочить на коней и оказались беззащитными перед нападавшими всадниками. Помогли и воины в здании. Обнадеживающий королевский клич «Монжуа!» придал им сил. Они приоткрыли ставни и оставшимися в их распоряжении болтами
[45] повели прицельный огонь из арбалетов по тем, кто все еще пытался поджечь хворост. Осаждавшие дом сами оказались зажатыми в смертоносном кольце. В результате лишь с полдюжины из них убежали, остальных убили или пленили.
Не успевшие разгореться охапки хвороста быстро раскидали и потушили.
Забаррикадированную изнутри дверь долго разбирали. Услышав, что оттаскивают последний тяжелый предмет, Робер в нетерпении шибанул дверь плечом. Расшатанный засов сразу же сорвался с креплений, и граф, влетев внутрь, едва устоял на ногах.
- Где виконтесса? - проревел он.
- У себя в комнате, - отозвался один из ее охранников.
Робер свирепо глянул на него за столь бестолковый ответ, и тот, заикаясь, уточнил:
- Н-наверху… н-направо.
Перепрыгивая через ступеньки, граф взбежал по лестнице и яростно забарабанил в дверь.
- Сабина, откройте! Это я, Роб… - Но договорить он не успел.
Она уже висела у него на шее, царапая руки о кольчужный капюшон. Мимо тактично прошмыгнула камеристка и убежала вниз, очевидно, помогать раненым.
- Робер, дорогой… опять вы… лес… опасность… - Сабина глотала слова вместе с крупными слезами, ручьем лившимися по ее лицу.
Граф понимал, что нельзя этого делать, но, обхватив лицо виконтессы руками, осыпал его поцелуями и приговаривал: «Все будет хорошо, желаннейшая из женщин!» Первый безудержный всплеск эмоций стих, и Сабина, увернувшись от ласк, усадила его рядом с собой на сундуке:
